Взлёт и падение. Книга вторая. Падение

Галимов ничуть не покривил душой. Действительно, вертолёты летали очень мало и это видели все. Но по инерции самые оплачиваемые люди в авиации – вертолётчики – не увольнялись. Многие из них были пенсионерами, и торопиться куда-то им не было никакого смысла. Тем более, что недавно разрешили получать пенсию, у кого она была и летать. Или не летать, а только числиться на этой должности и получать оклад пилота. Кстати, не такой он уж и большой, если нет налёта. Но, как говорили вертолётчики, для поддержки штанов хватало. И они, понимая обстановку, ходили тихонько на работу и помалкивали, что не летают. А некоторые не ходили неделями – а что теперь там делать – и приходили только в день зарплаты да на разборы. А какие там к чёрту разборы, если почти не летают?

                        –

В октябре списали восемь самолётов Ан-2. Начальник АТБ пришёл к Галимову.

– У нас на ремонтном заводе уже скоро год, как ремонтируются 5 самолётов Ан-2.

– Почему так долго? Раньше ремонт длился не больше месяца.

– Так то – раньше. Ремонтные заводы дышат на ладан, зарплату рабочим там давно не платят, специалисты разбежались. К тому же с распадом Союза наш завод оказался за границей. Предлагаю расплатиться за ремонт… самолётами.

– Не понял? – поднял голову Галимов.

– Три самолёта мы заберём, а два оставим им в качестве платы за ремонт.

– Ну и времена! – помотал головой генеральный директор. – Зачем им самолёты? Да и согласятся ли они на это?

– Согласятся. Они их отремонтируют и продадут, получат хоть какие-то деньги. В Казахстане это легче сделать. И мы получим свои три самолёта обратно. Это лучше, чем платить деньги за пять не нужных нам машин. Кстати, вы просили сделать раскладку на потребное их количество. Вот, – протянул он бумагу, – мы с Зиминым просчитали тут.

Галимов с минуту читал документ, прочитав, нахмурился.

– Это что же, вы предлагаете оставить всего 10 самолётов? А куда я дену ещё 37, числящихся на нашем балансе?

– Всего 29, восемь ведь уже списаны.

– Пусть 29. Но куда их девать?

– Продавать. Их берут аэроклубы, лётные училища. Кстати, один самолёт у нас просит какая-то московская туристическая фирма. Мечтает катать иностранцев вдоль кольцевой дороги.

– Чёрт знает, что в стране творится, – вздохнул Галимов. – Ну, хорошо, продадим с десяток, а остальные?

– Придётся хранить до лучших времён, – пожал плечами начальник АТБ.

– Вы уверены, что они придут?

– Абсолютно не уверен.

– Вот и я тоже. Что же, готовьте документы, я подпишу. Только не продешевите.

– Тут как раз и нужно бы продешевить, – непонятно выразился собеседник.

– Смысл? – удивился Галимов. – Не понял.

– А смысл в откате. И покупателю хорошо и продавцу.

– Это ты на что же меня толкаешь? – заёрзал в своём кресле генеральный директор. – Ты знаешь, как это называется?

– Не знаю и не хочу знать. Только сейчас так вся наша прогнившая и насквозь проворовавшаяся страна живёт. Почему им там всё можно, – кивнул он на портрет президента Ельцина, висящий на стене, – а нам нельзя? Да при его попустительстве сотни миллиардов разворовываются – и ничего.

– Твою мать! Ну, ты даёшь!

– Радик Шамсиевич, вы возили когда-нибудь зайцев?

– Ты имеешь в виду безбилетных пассажиров? Конечно, кто их не возил в советские времена, когда было билета не достать, – чуть потупившись, ответил тот.

– А деньги за это брали?

– Ну, брали… не я же один, чёрт возьми, это делал, все брали. Тогда время другое было.

– Вот-вот. Брали, даже будучи заместителем Боброва. Вы, конечно, не сами брали у пассажиров. После полёта вам вручал деньги командир самолёта. Только не говорите, что такого не было, я не первый год в авиации. Или я не прав?

Галимов молчал. В советское время на огромном дефиците билетов не делал деньги только абсолютно ленивый человек. А были и таковые. Тем более, что деньги им приносили в самолёт, а экипаж не обязан был проверять билеты у каждого пассажира. Система была отработана и сбои давала очень редко. Подобная работа вошла в привычку, лётчики к этому привыкли. Нет, конечно, не каждый рейс бывал таковым, но не бывал и редкостью, особенно при полётах в аэропорты Средней Азии и Кавказа. Это вошло в такую привычку, что считалось в порядке вещей. И он, Галимов, уже, будучи руководителем, не думал от неё отказываться и когда давали деньги, всегда брал. Да что там говорить, в некоторых отрядах лётчиков, не делавших подобным образом себе доплаты к не такой уж большой зарплате порой даже притесняли. Это сейчас забыли, кто такой заяц. Самолёты давно летали полупустыми, а тогда…

– Ну, так что будем делать, Радик Шамсиевич? От вас ведь требуется всего только подпись.

– Ты толкаешь меня на воровство, – хмуро ответил Галимов.

– Нет. Воруют у человека. А мы берём у государства то, что оно само для себя взять не в состоянии. Почему им можно? – снова кивнул на портрет, – а нам нет? Вон, цены прут и прут, а мне хочется и дачу достроить и машину обновить. Не вечно же на старой шестёрке ездить?