Взлет и падение «Советского писателя»

Кармен постоянно ищет интересные темы и необычные ракурсы. Он забирается на крыши высотных домов и башни строительных кранов, снимает похороны Ленина, приезд в Москву Максима Горького, делает посмертные фотографии Сергея Есенина, фотопортреты Алексея Толстого и Михаила Пришвина. Уже тогда проявляется синтетический характер его творческого дара: он одинаково успешно справляется с фотопортретом и фоторепортажем, становится одним из родоначальников этого жанра.

В тот же период Роман Кармен начинает писать очерки и заметки, сопровождая их фотографиями. Потом это ему серьезно поможет в сочетании работы сценариста, режиссера и оператора. Он постигает технические стороны фотографического искусства, например, правильное освещение, ракурс, но больше внимания уделяет людям в кадре, их действиям. «Для меня очень важны ярко схваченные моменты жизни», — писал он. Уже тогда он умело сочетал репортажные кадры с постановочными, но сделанными столь мастерски, что отличить их было невозможно.

Желание передать «историю в кадре» естественно привело к тому, что Кармену стало тесно в рамках одного статичного кадра. Его влекла возможность снимать движение, динамику, живые человеческие эмоции. Он стал завидовать коллегам-кинооператорам, с которыми сталкивался на съемках. В итоге решение было принято, и Роман Кармен поступил на операторский факультет Государственного института кинематографии. Потом он напишет: «И это было правильное решение, потому что великолепные мастера фотографии и педагоги, работавшие тогда в институте, особенно в области изобразительного искусства, мне много дали…»

В 1932 году Кармен становится дипломированным кинодокументалистом, начинает работать на Центральной студии документальных фильмов и мотаться по стране: его героями становятся строители Магнитки, покорители Каракумов, спасенные челюскинцы. Но Всесоюзную известность ему приносит война в Испании. Там уже работает его друг и учитель Михаил Кольцов, Роман рвется на войну, овеянную романтикой благодаря его репортажам. Кармен написал письмо лично Сталину с просьбой послать в Испанию именно «советского кинооператора». Через пару недель его вызвал начальник Главного управления кинематографии Борис Шумяцкий: «Летите в Испанию!». Вместе с коллегой Борисом Макасеевым в воюющую страну они попали через Париж. Приехали во фронтовой город Ирун, засняли пронзительные по экспрессии кадры, как интернационалисты отбиваются от авиации и артиллерии старенькими винтовками, как им помогают крестьяне с охотничьими двустволками, запечатлели пожилую женщину с охотничьим ружьем, всю в черном. На следующий день — обратно в Париж, чтобы передать в Москву отснятый материал. Через два дня на экранах Москвы уже демонстрировался фильм «Выпуск № 1. К событиям в Испании».

Потом снова Испания уже вместе с писателем Ильей Эренбургом, оборона Мадрида, Кармен — единственный оператор, оставшийся на стороне республиканцев: все остальные перебежали к франкистам, чтобы заснять их триумфальный вход в столицу. Там же он знакомится и заводит дружбу на всю жизнь с Эрнестом Хемингуэем.

Таланты Кармена в полной мере раскрылись во время Великой Отечественной войны. Вот когда пригодились его отвага и бесшабашность. Рисковать жизнью приходилось каждую минуту во время съемок сражений. Не случайно на фронте погиб каждый четвертый кинооператор. Когда вокруг шел бой, и солдаты могли, по крайней мере, отстреливаться или прятать голову за бруствер, оператор должен был снимать, и был по сути дела безоружен. Его руки были заняты тяжелой камерой, и пистолетом в кобуре он воспользоваться никак не мог. Сам Кармен написал в своих записках: «Работали мы камерой «Аймо» — теперь музейная редкость. Тридцатиметровая кассета — всего минута экранного времени. А чего стоило перезарядить камеру в бою, оберегать ее при этом от пыли, от песка. И чтобы ни один осколок не попал в тебя или, не дай бог, в твою кинокамеру».

На 23-й день войны в разбитых вражеской авиацией Великих Луках военные связисты соединили его с Москвой. Сообщение было короткое: «У тебя сын родился!» Вслед за тем громыхнул взрыв, посыпалась с потолка блиндажа земля, связь прервалась. Командующий 16-й армией, оборонявшей Москву, генерал Рокоссовский тихо сказал Роману: «Если три дня не продержимся, будет плохо». Они продержались.

А Кармена фронтовая судьба забросила в осажденный Ленинград. Чудом он проехал в город по льду Ладоги, которая обстреливалась немецкой артиллерией. Более того, чтобы запечатлеть эти драматические моменты на камеру, оператор несколько раз мчался на «Виллисе» по «дороге жизни» туда и обратно. Говорят, что много лет спустя к Кармену подошел незнакомый мужчина: «Разрешите, я пожму вашу руку, вы всегда были для меня эталоном мужества». Это был легендарный разведчик Рудольф Абель. Из Ленинграда Романа Лазаревича с киноматериалами — его и ленинградских коллег — вывозили на транспортном самолете в сопровождении истребителей. Советское руководство совершенно справедливо оценивало показ фильма «Оборона Ленинграда» ничуть не ниже военных побед.