Взлёт над пропастью. 1890-1917 годы.

Полемику с А. Смитом по узловым точкам либеральной доктрины начал ещё предшественник немецкой школы Фридрих Лист, к коему с симпатией относились и в России. Популярностью пользовалось такое его сравнение: лечить недуги по рецептам космополитической экономии бессмысленно, как, например, устраивать какой-либо двигатель по формулам аналитической механики без учёта качества материалов и условий сопротивления[291]. Поэтому новое поколение немецких учёных предприняло целый ряд конкретных исследований, посвящённых различным эпохам прусской экономической политики, истории промышленных предприятий, ремесленных корпораций и т. д. По их инициативе в октябре 1872 года в Айзенахе состоялся первый съезд профессоров-экономистов, учредивших Союз социальной политики. Так было положено начало новой школе, вскоре получившей у оппонентов название кате-дер-социализм (кафедральный социализм). Однако в данном случае обвинения в социалистических симпатиях были откровенным преувеличением. В отличие от марксизма, речь здесь шла о гармоничном сочетании частной инициативы и потребностей общества, то есть акцент делался на социальной стороне экономического развития, чему «манчестерианцы» серьёзного внимания не уделяли[292]. Незыблемость же самой частной собственности как общественной основы не подвергалась сомнению. Представители новоисторического направления резко и последовательно критиковали Маркса, чьи взгляды вдохновляют на насильственные действия. Не приемля коренной ломки жизненных устоев, они решительно отвергали коммунистическую нивелировку, а основоположника «единственно верного учения» именовали «талмудистски мыслящим социальным философом», «международным заговорщиком» и «фанатиком ненависти»

[293]. Маркс и Энгельс в долгу не оставались, так оценивая, например, труды Вагнера: «что ни слово, то галиматья»[294], «благоглупость»[295]

и т. п.

Магистральный путь развития индустриального общества лидеры исторической школы видели не в революции, «не в наступлении в ближайшем будущем золотого века коммунизма»[296], а в целенаправленной рабочей политике, полноценная разработка которой, предпринятая впервые, стала их неоценимой заслугой. Как писал Вагнер, «история подтверждает, что своевременное и добросовестное исполнение справедливых требований низших классов зачастую являлось единственным средством предупредить кризисы, тяжело отзывающиеся на всех слоях общества…»

[297] Речь шла о государственном регулировании труда, страховании наёмных работников от болезни и несчастных случаев, пенсионном обеспечении, создании третейских судов для улаживания конфликтов между рабочим и нанимателем, расширении потребительской и жилищной кооперации. Немецкие интеллектуалы предрекали: если власть не вмешается в обостряющиеся отношения между наёмными работниками и хозяевами, общественные катаклизмы неизбежны. Принцип полного невмешательства государства в хозяйственную жизнь не выдерживает критики, а потому «манчестерское направление» не может претендовать на научную неприкосновенность[298].

Разработка многогранной социальной системы подводила к представлению о среднем классе, и это действительно выглядело подлинным прорывом в политической мысли той эпохи. Так, Шмоллер доказывал необходимость выравнивания социальной структуры германского общества за счёт улучшения условий жизни, а также увеличения числа предприимчивых представителей низших классов. Причём понятие уровня жизни определялось не только экономическими (собственность, доходы), но и образовательно-культурными критериями[299]

. Шмоллер пришёл к выводу, что именно активная социальная политика обеспечит «моральный, интеллектуальный и технический прогресс населения», смягчит растущее неравенство, не допустит разделения общества на немногочисленных богатых и множество обездоленных. Только в этом случае сформируется «большая здоровая нация, опирающаяся на нравственные и моральные силы»[300].