Взлёт над пропастью. 1890-1917 годы.

Неудивительно, что две эти силы — придворные круги и финансово-экономическая бюрократия — по-разному видели развитие России в наступающем XX столетии. Масштабные дискуссии в верхах, развернувшиеся в 1897-1900-х годах, позволяют подробно ознакомиться с их предпочтениями. Но прежде нужно сказать о крупном конфликте между ними, произошедшем в самом начале царствования Николая II и известном в историографии как дело министра путей сообщения Аполлона Кривошеина. А.К. Кривошеин оказался в правительстве благодаря главе МВД И.Н. Дурново, с коим был связан ещё со того времени, когда тот служил Екатеринославским губернатором. В последние пять лет царствования Александра III Дурново являлся наиболее сильной фигурой в верхах, был тесно связан с рядом придворных сановников. В его влиятельный клан входили приближённый к государю, видный свитский деятель О.В. Рихтер, крупный землевладелец, камергер А.П. Струков (66 тысяч десятин), на чьей сестре был женат Кривошеин, придворный публицист-издатель кн. В.П. Мещерский.

О самом министре Дурново и его супруге современники отзывались как о людях «крайне провинциального пошиба… не семи пядей во лбу», преуспевших благодаря устройству пышных застолий и дружбе с генерал-адъютантом Рихтером

[531]. В Петербурге молва утверждала, что отец Дурново послужил писателю Н.В. Гоголю прототипом Чичикова и накануне отмены крепостного права засветился в скандале со скупкой мёртвых душ[532]. Как бы там ни было, но Дурново-сын также отличался пронырливостью, что позволило ему добраться до правительственных верхов[533]

. Вдобавок он был склонен к лоббированию карьерных и деловых интересов. Одним из приоритетов для него являлось протежирование закадычному другу Кривошеину: тот сначала отметился в ХОЗУ МВД, а затем собирался на весьма хлебный пост начальника Главного ветеринарного управления[534]. Но эти планы скорректировал не кто иной, как назначенный министром финансов Витте, искавший расположения Дурново и предложивший объединить усилия для проталкивания Кривошеина уже на очень значимую позицию главы МПС, которую сам только что занимал. В итоге Кривошеин оказался во главе путейского ведомства, а Витте — своим в этой влиятельной группе. Более того, министр внутренних дел стал выступать, можно сказать, в роли адвоката Витте: утрясал его (несостоявшуюся) дуэль после очередной ссоры с Гюббенетом, улаживал с Александром III нюансы второй виттевской женитьбы и т. д.[535]

При содействии Дурново новоиспечённый министр путей сообщения Кривошеин сразу представил всеподданнейший доклад о неудовлетворительности государственного контроля в железнодорожной отрасли. В результате была образована комиссия по пересмотру общего положения о надзоре за дорогами[536]. Это был прямой выпад против той системы, которую в бытность госконтролёром пробивал Сольский. Напомним: тогда МПС отстаивало право производить ревизии собственными силами, т. е. фактически желало проверять само себя, и теперь Кривошеин стремился к тому же, пытаясь избавиться от опеки контрольных органов. При существовавших политических раскладах Сольский не мог противодействовать этой инициативе, т. е. по сути идти на конфликт с Дурново. А тот действительно чувствовал себя по-хозяйски: после отставки Вышнеградского устроил для исполнявшего в течение пяти месяцев обязанности главы Минфина Ф. Г. Тернера постоянное время всеподданнейшего доклада, чего тот самостоятельно добиться не мог[537]. Для МПС Дурново выхлопотал право входить в Госсовет с докладом, «когда понадобится»[538]

. Благодарный Кривошеин собирался поддержать идейно близкие им «Московские ведомости», обещая главному редактору В. А. Грингмуту разрешить продажу газеты на всех железнодорожных станциях Российской империи[539]. Помимо этого своим решением расторг действующие ведомственные контракты на типографские и переплётные работы, передав подряды по завышенным ценам кн. Мещерскому[540].