Взрыв

– Зато поймет, что из себя представляет человек, в которого она влюбилась, – я хотела возразить на это замечание, но лишь прикусила язык, когда мне под нос сунули планшет. На экране красовалось множество квадратиков со стрелкой в центре. Я помнила это изображение, так же выглядели фильмы на телефоне Алистера, перед тем, как он их запускал, – это архивные записи с камер видеонаблюдения в камерах подвала дворца. Я отфильтровал их по имени исполнителя, которым выступает Рейнхард Линкольн Фейн, – с хитрой ухмылкой Геннадий дважды щелкнул по самому первому квадратику и запустилось видео из серого, полутемного и маленького помещения, где в центре за руки к потолку был подвешен мужчина, – приятного просмотра, убедись, что бы она посмотрела достаточно, – с этими словами принц развернулся и покинул комнату, оставив меня стоять в замешательстве перед креслом с планшетом в руках. Медленно присев на край сиденья, чуть не промахнулась мимо него, но вовремя подвинулась назад, свободной рукой нащупав подушку. Глаза не хотели отрываться от происходящего на экране, ведь во втором человеке, только что вошедшем в комнату я с легкостью узнала принца Рейнхарда. Мне предстояло увидеть многое, и в глубине души я не знала, хочу ли на это смотреть, да и нужно ли, ведь для себя я уже определилась, и приняла свой выбор.

Глава 19. 1147

Запах свежих блинов и малины заставил меня проснуться, но глаза открывались с трудом, веки не хотели отлепиться друг от друга. Теплое одеяло прилипло к коже, волосы лезли в лицо. Я хотела их сдвинуть в сторону и поняла, что они насквозь мокрые, а мой лоб горит огнем. Окончательно придя в себя и открыв глаза, я попыталась сесть, но тело болело и отдалось слабостью. Застонав, кое как подтянула к себе колени, сильнее закуталась в одеяло и приняла сидячее положение. Только так я поняла, что нахожусь примерно в метре или даже в полтора метра от пола. Отсюда мне открывался вид на просторную комнату, в центре стоял стол, именно с него до меня доносились настолько приятные ароматы, что желудок призывно заурчал, напоминая, сколько времени я уже нахожусь без еды.

Присмотревшись, вижу большую тарелку с горой блинов на ней, от них еще даже идет пар. Рядом миска с чем-то красного цвета, по консистенции напоминающим варенье или джем. А еще три чашки и заварочный чайник. Осмотревшись еще, вижу две лавки по обе стороны стола, деревянный шкаф ближе к дальнему углу, а напротив него сервант, заполненный посудой, но она вся покрыта пылью, словно туда давно уже никто не заглядывал. Кое-как придвинувшись к краю своего ложа, пытаюсь посмотреть, на чем я вообще лежу и понимаю – это настоящая печь. Я такие только на картинках в сказках видела, в живую – никогда. Прямо подо мной сейчас была зона для готовки, стояла сковорода, на ней шипело тесто для очередного блина, а пожилая женщина, далеко за семьдесят, пританцовывая, наливала половником тесто в другую сковородку. Здесь же стоял чайник, он во всю кипел. Рядом с печкой я увидела миниатюрную кровать, как будто детскую. Она была прижата к стене с одной стороны, к печке с другой, а с третьей ее подпирала скамейка от стола.

Когда желудок в очередной раз издал призывное урчание, старушка подняла на меня глаза, сощурила их и улыбнувшись, помахала освободившейся рукой. У нее были длинные, совершенно седые волосы, собранные в тугую косу, серые глаза и морщинистое лицо, но такое доброе, каких я прежде тоже никогда не видела. Да и много ли пожилых женщин я наблюдала за свою короткую жизнь? В академии фавориток никого старше сорока не держали, даже в учителях или руководстве. Самой пожилой на моей памяти была учительница истории из школы в родном городе семьи Лей Мортанс, и то, та старушка на фоне этой казалась очень даже молодой и активной.

– О, никак проснулась, ну хорошо, значит жива еще будешь, – заговорила она каким-то поющим голосом, и мне захотелось сильнее спрятаться под одеяло и завернуться в него. Только сейчас я поняла, что голова раскалывается, в сон все так же тянет, но от запахов слюна во рту появлялась слишком обильно, а желудок урчал с определенной периодичностью. Все тело горело, и я не могла понять – это от теплоты печи подо мной, одеяла, или я сама пылаю жаром?

– Как я сюда попала? – проговорила я хриплым голосом, что сама его не узнала, а в горле запершило, и я закашлялась, будучи не в силах остановить приступ. Старушка засуетилась и налила в одну из кружек воду, после чего протянула мне.