Взрыв

Собственная беспомощность раздражала почти так же, как и спокойствие, с каким принц отреагировал на случившееся. Будь я на его месте…тут я запнулся, а чтобы я сделал на его месте? В его распоряжении вся военная сила Империи, за исключением гвардии и службы безопасности, что будут защищать столицу и дворец до последней капли крови. Те из них, что еще преданы Императору, а не Рейнхарду. Догадываются ли принцы о том, что их окружают почти одни предатели и любой из охранников может неожиданно перерезать им горло во сне? Я осознал, на что надеется руководитель восстания, но легче от этого не стало, ведь Скарлатина все еще оставалась в огромной опасности, и я ничем не мог ей помочь.

Расхаживая из стороны в сторону по номеру, большую часть которого занимала огромная кровать, я потирал ушибленную руку и скрежетал зубами. Ничего другого в текущей ситуации сделать не мог, это убивало еще больше. Мысли крутились в голове, но адекватного придумать не получалось. Резко опустившись на край кровати, я оставил пальцы в покое и схватился ими за волосы.

Возможно мои волнения и правда преждевременны и с девушкой ничего не успеет случится благодаря молниеносности действий сторонников Рейнхарда в гвардии, но ведь все может обернуться иначе. Убрав руки от головы, сжимаю их в кулаки и упираюсь в кровать. Что меня бесит больше, спокойствие принца и его вера в своих людей и безопасность Скарлатины, или же тот факт, что девушка все же принадлежит ему, а не мне? Хотелось что-нибудь сломать, желательно чью-нибудь шею, но я прекрасно знал, что даже в самом худшем расположении духа не смогу так поступить. Или смогу, если речь снова пойдет о ее жизни?

Когда я успел так влюбится, что начал вести себя неадекватно? Когда в первый раз пришел в номер пять зед и увидел Скарлатину в самом неожиданном виде, возле окна со шторами в руках? Или раньше, когда она стояла посреди тронного зала, с разрисованным лицом и рассказывала стихи, так выразительно и удивительно, ведь никто ничего такого и не подумал делать. Может, вообще, когда только увидел ее в первый раз, на полке в вагоне поезда, прикованную ремнями и с кляпом во рту? Забавно, если последний вариант окажется верным, ведь тогда означает, что все мои поступки после были ради нее. Встряхнув головой, я постарался не думать об этом. Да и какая разница, ведь это уже случилось, и мне придется учится жить без нее при любом исходе. Даже если Рейнхард не станет Императором, она все равно предпочтет его мне, если выживет. Я для нее слишком стар, у нас разница в возрасте более десяти лет. А после всего случившегося я еще и изуродован.

Стук в дверь оторвал меня от размышлений и заставил вздрогнуть на кровати. Как долго я так просидел, уставившись в одну точку и предаваясь раздумьям, которые ни к чему не привели? Встряхнув головой еще раз, я махнул рукой и проговорил:

– Войдите.

Когда в комнату вошел Михаил Лей Мортанс, я даже встал с кровати, сам не понял, как это произошло и зачем. Мужчина стремительно закрыл за собой дверь и осмотрел помещение пристальным взглядом.

– Ты один? – поинтересовался он суровым голосом, заставляющим меня напрячься еще больше, брови непроизвольно сдвинулись к переносице.

– Конечно, – выпалил я, даже не подумав над ответом. Ну с кем еще в таком маленьком номере я мог здесь быть? Заметно расслабившись, Михаил обошел меня и остановился у окна. С тех пор, как поселился здесь, я ни разу так и не выглянул туда, не интересовался улицей и домами по ту ее сторону. Задернув шторы одним движением, гость обернулся и скрестил руки на груди. Продолжая наблюдать за ним, в глубине души я прекрасно понимал, о чем сейчас может пойти разговор, и меня еще больше злил тот факт, что я не могу помочь его дочери, никак. Плана нет, даже в зачатке.

– На что ты готов пойти ради спасения моей дочери? – спокойно проговорил Михаил, но то, как прозвучал его голос вызвал волну мурашек у меня на коже. Она пробежала по шее, спустилась вниз по спине и потерялась где-то в области поясницы. Мне было неловко стоять сейчас перед ним еще и потому, что мужчина точно знал про мои чувства к Скарлатине, а я ведь понимаю, насколько они неуместны.

– На все, – я сказал это сразу, не задумываясь ни на секунду. Такой ответ казался мне единственным верным, ведь он был правдой. Только сейчас я заметил мокрые следы от его ботинок на полу и обратил внимание, что Михаил стоит в застегнутой куртке, с красным от холода лицом. Значит, он успел побывать на улице после совещания, и вернуться сюда для беседы со мной. Нигде не останавливался, не задерживался, сразу направился ко мне.