We're all on fire (СИ)

Луи не знал, для чего это всё. Он ничего теперь не знал, буквально. Ему казалось, что чем больше времени проходит, тем больше он вновь становится несмышлёным ребёнком. И он осознавал, что большинство из его поступков вообще были бесцельны. Зачем Гарри учит его какой-то там защите? Он всё равно никогда ни к кому её не применит, неужели это неясно? Зачем Луи пытается натаскать его по предметам, в которых Гарри вообще ничего не смыслит? Смысл, если тот сам не хочет этого? Зачем Луи пытается наладить их отношения, вернуться на прежний уровень? Зачем, если через три месяца они разъедутся и вряд ли когда-нибудь станут друг другу тем, кем когда-то являлись?

Луи надевал маску утром и носил её весь день, с удовольствием и облегчением сдирая её с себя под вечер. Он не понимал, почему так хреново чувствует себя, если всё только начало налаживаться. Быть может, потому, что он понимал, что через несколько месяцев всё, что он с таким старанием возводил и возрождал, вновь покатится в Тартар? Хм, вполне вероятно.

Томлинсон посещал все вечеринки, чтобы не вызывать у друзей подозрений, усердно тренировался с командой, чтобы подготовить всех хотя бы к следующему сезону, занимался со Стайлсом в зале, до сих пор не понимая, для чего. И всё это время он чувствовал лишь тревогу. За то, что он делает не то, что должен. За то, что он тупо тратит время не на то. За то, что он понимал, что всё это лишь попытка отсрочить потерю всех близких людей.

Луи загонялся сам, утрировал, но понимал, что ходит по краю между безднами под названием “депрессия” и “апатия”, а ветер, именуемый в народе “неуверенностью”, вот-вот столкнёт его в одну из сторон, уничтожив раз и навсегда одним лишь столкновением с острыми камнями под названием “страх”. И такие мысли были просто постоянно.

Ночью было тяжелее всего. Луи мучился от бессонницы, уклончиво отвечая на все вопросы друзей и семьи, говоря, что во всём виновата подготовка к экзаменам и тому подобное. На деле виноваты были мысли. Они ломали все мечты и надежды, так как, к сожалению, Луи всегда был реалистом. Он каждую ночь переосмысливал свои поступки и понимал, что ничерта полезного он не делает. Вместо того, чтобы попытаться разобраться со своими проблемами и мыслями, чтобы избавиться от бессонницы, чтобы опробовать придумать выход из ситуации с расставанием, он не делал ни-хе-ра.

Луи смеялся с друзьями, с семьёй, с командой, с Гарри. Он шутил, он был всегда вместе с ними, всегда подключался к любому разговору. Но он не чувствовал того, что был должен. Не было радости, не было счастья от восстановления компании. Не было больше чувств абсолютно, будто бы в один момент из парня выкачали абсолютно всё, не оставив и капли. А он этому и не помешал.

Но были моменты, в которые Луи оживал. Когда с него срывали маску, когда заставляли растянуть губы в давно забытой искренней улыбке. Когда сердцем завладевала не тревога, а радость, пусть и не такая сильная, но настоящая.

- Что ты делаешь? - тихо спросил Луи, непонятливо глядя на Стайлса. Они были в зале и, по идее, должны были уже заканчивать, но кудрявый зачем-то сначала с громким шлепком бросил на пол мат, а затем указал на него шатену, чего-то прося.

- Ляг на него, - сказал Стайлс. Луи лишь нахмурился и повиновался, не желая спорить. Сил на это не было уже несколько месяцев.

Луи лёг на спину и хотел было приподняться на локтях, чтобы понять, что задумал Стайлс, но тот лёгким движением ладоней повалил его обратно на спину, а затем уселся сверху ему на бёдра, при этом сохраняя абсолютно невозмутимое выражение лица.

- Прости? - изогнул брови Луи, наблюдая за тем, как Гарри зубами - показушник - стягивает с себя две перчатки.

- Не шевелись, - просто произнёс Стайлс и, откинув перчатки, поставил руки по обе стороны от головы Томлинсона.

Луи понятия не имел, что происходит. Он нахмурился, когда Гарри, судя по исчезновению тяжести в области бёдер, поднялся, но не отстранился, а, кажется, выпрямил ноги и упёрся носками кроссовок куда-то в стену. Когда он чуть согнул руки в локтях и в первый раз едва заметно коснулся губ Луи своими, тот громко засмеялся, наконец, поняв, для чего была вся эта суматоха.

- Сам додумался или кто подсказал? - не переставая улыбаться, спросил Луи, коротко чмокая парня в губы после следующего отжимания.

- Нет, ты с готовностью можешь гордиться лишь мной, - улыбнулся Гарри в ответ и вновь согнул руки, целуя парня куда-то в уголок губ.

Луи лишь улыбнулся и блаженно прикрыл глаза, позволяя себе забыть обо всех тяжёлых мыслях на пару минут. Он гордился Гарри, безусловно. Очень и очень сильно. И эта гордость была всепоглощающей, необъятной. Он гордился им, но при этом очень расстраивался, когда Стайлс не делал что-то, на что был способен.