X-avia

немка, блондинка, баронесса фон Лау, она прилетела к нам из Швабии, из города

Аугсбурга, она открывала здесь выставку, на улице имени Ротшильда, она – талантливый

художник, эта Мартариоза. Мне снилось, что мы однажды ехали с ней в электричке, хотя

я никогда не была в электричках, мы ехали, ты, Кристабель, в платке на голове, после

смены в цехе, и мой Дантес, в форме стюарда он всегда выглядел почти пилотом, тем

самым пилотом, на которого должны вешаться тоненькие встречающие с гирляндами

цветов на шее, покуда он катит по коридору отеля свой чемодан; и я там была, стюардесса

с открытки, и Мира там была, она служила в охране, она всегда была дочкой якудзы, моя

мать Мира Дайхатсу; и Марта тоже ехала с нами. Мы ехали, ехали, стуча

железнодорожными гробами, а потом взлетели. Над обрывом, не иначе. Каждый уцепился

за поручни, я думала, только бы все телеги были поставлены на стопор…

Тогда Марта, моя старая знакомая, которую по сюжету новеллы «Признаки пассажира

электрички» убивает Мира, оказывается ко мне так близко, что теснее невозможно, она

говорит мне: «Клео, ты ведь всегда хотела всего лишь купить домик в Праге и писать

книги?» Я вспоминаю Прагу, стобашенную, Собор святого Вита… Это главный собор, он

стоит на вершине горы в Градчанах. Мы с И. познакомились в Праге, я заканчивала там

академию художеств, а Дантес, тогда еще бедный музыкант, играл на флейте, ступая по

канату, натянутому от шпиля Собора святого Вита до шпилей-близнецов Тынского

Собора на Староместской площади. Я смотрела на небо, по которому он шел, и он дул в

свою флейту так, что этим ветром можно было завязать в узел Ратушу.

Тогда я спросила его:

- Otkud jses?

- Jsem z Stepnohorsku23, - ответил И.

Там же мы пошли на курсы бортпроводников в Чешские авиалинии, а позже и

очутились здесь, в «Schmerz und Angst». Нам пришлось расстаться из-за проклятья

кавунов, о котором я расскажу тебе позже, Кристабель. И из-за социального неравенства,

из-за него особенно нам и пришлось расстаться. Тогда еще Дантес бросил мне вслед:

«Проще пойти фасовать касалетки в подвал с бортпитанием – мое призвание!» Видишь,

при ином раскладе вы с ним могли бы даже познакомиться.

Третьим беспокойным сном мне снится не диспетчер, а Прага.

В Праге, в сочельник, я пересчитывала щипцы, которыми И. раскладывал на борту

лимоны. Только щипцы, их из его рук я всегда так аккуратно вешала на кипятильники, с

тех пор, как мы расстались. И вся предрождественская Прага, все Мефистофели, Яны

Гусы, изломанные арлекины, актеры Зеркало («Зрцадло», совсем как у Густава

Майринка!), чья кожа в Вальпургиеву ночь была натянута на барабан, все эти княгини

Либуше, все эти Кафки – они жонглировали щипцами бортпроводника Дантеса, ступая по

леске-волоску, привязанному к шпилям двух разных соборов, разделенных Влтавой двух

берегов, пока он шел по небу, он всегда шел по небу. Пока я на занятиях по лепке,

скульптурила что-то квазихудожественное, Монсьер И. поэтому называл меня «Клео

Пигмалион», я так же огалатеивала его в ответ, в нашей краснокрышей Праге, на

Виноградах, в Нуслях, в Вышеграде, в Малой Стране, в Градчанах, в Йозефове, на

Староместком платце – там везде я училась, и училась, и училась, пока он шел по небу.

* * *

Танцуй, Галатея,

Куланом гарцуя,

Подковы сбивай,

Опрокидывай чаши!

В порочный сочельник

Куражься в снегу,

Верхолазкой змеися

На стрельчатой башне.

Щипцами сверкай

В тесной кухонной стойке,

Под «Желтую реку»

Танцуй же, танцуй!

Танцуй, Галатея,

Домчи меня вьюгой,

23 Чешск. «-Откуда ты?

- Я из Степногорска.»

Коняшкой степной

К гробовому венцу.

* * *

Вот что такое резерв, Кристабель. Это русская рулетка. Ничего не делай, просто

накрывайся с головой казенным одеялом, и жди, не двигайся с места, диспетчер сам тебя

найдет и оповестит по телефону о твоей участи. В соседнем номере спит Дантес, я

заходила к нему, когда он писал смс Алоизе, своей жене. Когда-то он оставил ее, как раз

тогда мы и встретились с ним во Пражском Граде, но теперь он пишет ей о том, как

скучает, как тоскливо ему в отеле, где стук резиновых колесиков багажа протяжным

гулом едет по закоулистым коридорам на темных этажах. И я читаю комиксы о ретро-

стюардессах, я читаю детектив в газете «X-Avia», я смотрю и смотрю в экран телевизора,

включенный на канал с онлайн-табло вылетов и прилетов, тогда как в соседнем номере

мой бывший возлюбленный смотрит «Адвокат дьявола» - эти фильмы всегда показывают

не вовремя.

Обнимаю тебя, Кристабель, пакуй печиво осторожно и не перенапрягайся в своей