XXXL. Как (не) влюбить(ся) в миллиардера

– Значит я дурак? А ты у нас светоч? А ты не думала, что это видео мне невыгодно. Или считаешь, я сам стал бы себя компрометировать в глазах общественности. Толстая тупица, вот ты кто, – прорычал я, нависая над испуганной моей яростью жабкой.

– Чуча, фас, – всхлипнула ведьма. Я заорал, когда белый шар врезался в мое лицо. Вопящее существо, состоящее из лезвий и ярости, вырвало клок из моей бороды и забилось в моих руках, вереща, как птица-вещун, каркающий сто лет несчастий.

– Он тебя обидел? – громогласно завопил кто-то, и комната начала заполняться сумасшедшими бабами. В руке самой страшной я увидел косу, мать ее. Косу, как у костлявой, забирающей души. Штаны точно придется менять. Да, исключительно стрейч.

– Чуча, моя девочка. – заныла мать Зины. Интересно. Где же Михуил? Его наверное уже принесли в жертву черной богине на заднем дворе «Шале на курьих ножках» кривым тупым ножом.

– Тамарочка, сейчас, сейчас, – заблажил мужик в бабском халате, из под которого торчали копыта такой волосатости, что мне даже стало интересно, родители его родили или связали из шерсти горного козла. Я даже забыл про боль в физиономии, наблюдая действо, достойное пера великого Босха.

– Не лезь, Полик, – прорычала та, что заглотила флешку, – я сама его размотаю.

– Ничего не сделал. Он меня просто поцеловал, – тихо прошептала Зина, но ее все услышали. В комнате воцарилась такая тишина, что можно было уловить звук ветра в ста километрах от избы.

– Я готов жениться, – глупо вякнул я, понимая, что сейчас меня казнят за поруганную честь Промсардельки. – Только Мишу верните.

– Я тут, шеф, – радостно гаркнул чертов предатель из темного угла юдоли демонов. – Горыч, тут открылись интересные факты.

Договорить он не успел. В моем кармане зазвонил телефон. Я вытащил трубку и не глядя на дисплей ответил на вызов.

– Котик. Нам надо увидеться. Тут такое произошло. Ты должен знать… Короче, может тогда ты перестанешь быть букой и снова я буду таять как воск в твоих руках, – не давая мне промолвить и слова, загнусил мобильник голосом Нельки. У меня свело зубы от льющейся в ухо патоки.

– Не о чем, – рявкнул я, не сводя глаз с Зины, которая слышала каждое слово этой дуры. Надо сменить телефон, слишком уж громкий у него динамик.

– Есть о чем, дорогой. У меня столько интересных историй есть про тебя, подкрепленных документами и другими доказательствами. Ты же не думал, что твоя кошечка глупенькая и не подстрахуется? И даже покупатель уже есть на твои секретики. Так что, пусик, ты встретишься с котенькой? Так что, ты меня любишь опять?

– Люблю, – моя ухмылка превратилась в оскал. Зато на Зининой мордочке появилось что-то такое тоскливое, что у меня заныли чертовы зубы. А еще мне стало страшно. Коса в руке страшной бабы сверкнула в тусклом свете свечи. Промсарделька пошла к двери.

– Зина, мне нужна ты. Твоя помощь, и этих вон, – вслед ей застонал я.

– Бог поможет, – даже не оглянувшись выдохнула эта ведьма. – Или эта твоя, которой ты только сейчас признался в любви. Ты подонок, Холод. А я с такими не якшаюсь. Чао-какао. Катись колбаской. Варькина вам покажет где выход.

Глава 16

Зинаида

Гад, подонок, скот, мерзавец, отвратительный, противный толстокожий носорог. Ему от меня нужна только помощь. Просто решил попользоваться, не гнушаясь даже поцелуями. Такими сладкими, что в голове мутится. Не побрезговал даже лягуху толстую поцеловать, лишь бы только заставить меня помогать. Всесильному, хитрому, наглому Холоду вдруг понадобилась содействие непримечательной зануды, у которой и мужика-то не было никогда в жизни. Потому что она глупая, закомплексованная и брезгливая. Такая брезгливая. Что готова была свалиться в объятия этого гада, мерзавца и дальше по списку, безо всяких условностей. Просто потому, что эти две дуры правы. Я реально втрескалась в запретный плод по самые мои, горящие от крамольных мыслей, уши.

– Близок локоток, а не укусишь, – всхлипнула я в огромную подушку в форме сердца, которую обняла руками и ногами. Только не подумайте, что синтепоновая думка изображает красивое сердечко, которые обычно дарят ко дню всех влюбленных глупеньким дурочкам. Фигушки, подушка Лизкиной бабушки повторяла очертаниями пламенный мотор, такой каким его изображают в анатомических атласах, с аортами там всякими, предсердиями и прочими желудочками. Где уж старая рокерша надыбала красотищу история умалчивает. Но «девичья подружка» оказалась страшно удобной. И рыдать в нее одно удовольствие.

– Доча, впусти, – истерично заколотилась в дверь мамуля. Зачем впускать, еще немного и она просто выломает хлипкую филенку. Но, я нехотя встала с кровати и поплелась отворять ворота.

– Ты одна там? – ожидая подлого предательства со стороны родительницы, поинтересовалась я, прежде чем повернуть ригель замка.

– Наглому хаму Варькина твоя обещала выдрать ноги, – хмыкнула мамуля. – Но они у него такие… Ну… В общем… Я бы не стала портить такой экземпляр. Мужик просто ходячая влажная фантазия.

– Мама, умоляю, – простонала я, впуская ее в комнату. – Не надо делиться со мной своими мыслями, касающимися…