За фасадом сталинской конституции. Советский парламент от Калинина до Громыко

Во время Великой Отечественной войны Верховный Совет СССР как коллегиальный орган почти не действовал, тем более что советские парламентарии дружно отправились на защиту Родины. Если, несмотря на периодические командировки членов ВЦИК Советов на фронт, Всероссийский ЦИК в годы Гражданской войны регулярно собирался на пленарные заседания, то в годы Великой Отечественной состоялось только три сессии Верховного Совета, первые две из которых созвали исключительно для проведения «в советском порядке» важных внешнеполитических решений сталинского руководства обороной СССР: в июне 1942 г. депутаты ратифицировали англо-советский договор о союзе в войне, в феврале 1944 г. оформили расширение прав союзных республик в области внешних сношений и обороны страны (было понятно, что Победа не за горами, и требовалось максимальное представительство «суверенных» союзных республик на будущих мирных конференциях – в самом прямом смысле слова: по совместному с «товарищами» по Антигитлеровской коалиции переделу мира), а заодно и утвердили бюджет на 1944 г.{918} Представляют интерес для нашего исследования слова И. В. Сталина, произнесенные в ходе беседы с президентом США Франклином Рузвельтом 9 февраля 1945 г.: «…если будут приняты советские условия, то советский народ поймет, почему СССР вступает в войну против Японии. Поэтому важно иметь документ, подписанный президентом [США, премьером Великобритании У.] Черчиллем и им, Сталиным, в котором будут изложены цели войны Советского Союза против Японии. В этом случае можно будет внести вопрос о вступлении Советского Союза в войну против Японии на рассмотрение Президиума Верховного Совета СССР,

где люди умеют хранить секреты (курсив наш. – С.В.

)»{919}. Тех, кто не умел хранить секреты, вычистили из руководящего ядра советского парламента (да и из парламента в целом) еще в 1930-е гг.

Правда, в начале войны болтуны оставались в служебном аппарате Президиума. 30 июня 1942 г. на закрытом заседании парторганизации аппарата говорилось «…об ослаблении бдительности среди работников аппарата, об отдельных членах партии, в разговорах между собой разглашающих данные, не подлежащие оглашению, о небрежном хранении материалов, которые по окончании работы» складывались «в открытые ящики», «о даче сотрудниками справок по телефонным запросам»{920}. Отдельные проблемы можно признать традиционными, восходящими к калининскому «проходному двору» эпохи Гражданской войны: «Отсутствие внутренней охраны в помещении превращает наше учреждение в проходной двор»{921}

. В рамках борьбы с «фактами благодушия и беспечного отношения к вопросам сохранения государственной тайны» партсобрание постановило: «1. Предложить т. Богушеву обеспечить возможность хранения документов в запирающихся столах и шкафах, а также, на случай пожара, в переносных ящиках, специально для этого приспособленных. 2. Предложить т. Липилиной{922} проявлять особую внимательность и бдительность к вопросам приема на работу новых лиц. 3. Обязать заведующих отделами и частями усилить внимание к соблюдению правил секретного делопроизводства и хранению и пользованию в работе документами и материалами. Поручить тт. Обухову и Кондратьеву усилить контроль за этим, не оставляя без соответствующего воздействия ни одного случая допущенного нарушения. 4. Считать необходимым ввести специальную охрану временного помещения аппарата по примеру организации этого дела в постоянном помещении Управления делами. 5. Поручить т. Богушеву вести строгий надзор за выполнением всех установленных правил проживания в Москве жильцами дома Управления делами. 6. Поручить т. Туманову принять меры, чтобы материалы Наградного отдела, могущие послужить раскрытию дислокации воинских частей и промышленных объектов, хранились в условиях, исключающих возможность вражеского использования этих материалов»{923}.