За фасадом сталинской конституции. Советский парламент от Калинина до Громыко

13 мая 1938 г. состоялось собрание актива сотрудников Управления делами Президиума Верховного Совета СССР. Секретарь Президиума Верховного Совета СССР Александр Федорович Горкин сделал целый доклад о выявлении шпионов, в котором как будто заявил нечто из серии: «…если смотреть по глазам человека – смотрит как святой, а он двурушник»{907}. Однако подтекст был прямо противоположный: «…нам нужно смотреть не по глазам и не по тому, что его друг, сват, брат или жена, или кто-нибудь [еще] арестован, а смотреть, какие за ним есть действия»{908}

. Рассматривали вопрос о конкретном коммунисте, которого изгнали из ЦК ВКП(б), сослав его на работу в аппарат Верховного Совета СССР. Помимо персонального дела (назовем вещи своими именами) на заседании развернулись дебаты «о юрисдикции Верховного Совета»{909}. М. И. Калинин, активно участвовавший в прениях, сделал несколько чудных заявлений: «…т. Васнев [представляет дело так, будто] Президиум Верховного Совета может во всякое время любой закон отменить, отменить все старые законы, которые не соответствуют, по его понятию, Конституции. Это не так просто делается, законы так не отменяются. […] сейчас у нас переломный момент: все вы, как и мы с вами, еще не стали на твердый фундамент в своей работе

(курсив наш. – С.В.)»{910}

; «Пока у нас работы нельзя сказать, что много, у нас по существу организационная работа, мы разделываемся с тем, что здесь было. Тов. Горкин и весь аппарат занят этой работой. Затем я бы сказал, что наш парламентаризм еще не вступил в полные права потому, что была только одна сессия – организационная сессия»{911}. Момент был воистину «переломный» – в плане репрессий. И место ЦИК СССР с его относительно устоявшимся составом занял Верховный Совет СССР – с кадрами, не обладавшими опытом парламентской работы.

Будучи подлинным мастером художественного слова, Калинин договорился до сравнения советского парламента не только с буржуазными аналогами, но и с Правительствующим Сенатом – не вполне корректным, но свидетельствующим о широте кругозора главы Советского государства: «По существу, если оперировать старыми терминами, то наш Президиум – это коллективный президент, но он вместе с тем имеет полномочия старого Сената в толковании законов. Ведь старый Сенат (хотя вы молодые, и само слово “Сенат” вам малопонятно) законов не создавал, но он законы толковал, и это очень большая функция…»{912}

После столь блистательного определения Верховного Совета СССР М. И. Калинин дошел до очередного саморазоблачительного признания – в ходе критики секретаря аппарата Президиума Верховного Совета СССР П. В. Туманова и характеристики деятельности А. Ф. Горкина: «я ругал т. Туманова […] и правильно делал, что его ругал, потому что Туманов – [моя] правая рука, ответственейший человек»{913}; «…я всегда занят, и занят непосредственно: то я должен прочесть одну книгу, то я должен прочесть чей-нибудь доклад – одним словом, я всегда найду работу, эта работа нужна мне, как Председателю Верховного Совета, а ведь секретарь должен знать больше, чем я. Я могу иногда отделаться общими вопросами, а секретарь этим не отделается, он должен знать все. Когда будет представлена его формулировка, то у него должны быть записаны для себя документы, которые доказывают, что именно эта формулировка только и возможна при данных обстоятельствах, что все другие формулировки, варианты которых у него были в количестве десятка, отпали потому-то и потому-то; формулировка может быть в четыре строчки, а черновик к него – 100 страниц. Примерно такую работу сейчас делает т. Горкин, она может быть незаметна, но это большая работа»{914}. Вот кто по-настоящему и руководил законотворческим процессом в государстве Советов.