За фасадом сталинской конституции. Советский парламент от Калинина до Громыко

Во-вторых, А. И. Рыков вообще не подходил на роль заговорщика: до самого конца он оставался поразительно честным (и во многом наивным) человеком. Подлинным украшением фантастического комплота стали контакты бывших вождей правых с меньшевиками и эсерами, притом что даже во времена единой РСДРП выходы на меньшевиков были только у «примиренца» А. И. Рыкова – однако в то время контакты с меньшевиками были и у В. И. Ленина. Все переговоры с меньшевиками и эсерами остались в далеком прошлом. Наконец, заручившись поддержкой, с одной стороны, аппарата Кремля, а с другой – верных Г. Г. Ягоде чекистов, мифический «Центр центров»{696} быстро превратился бы «Царя царей», устроив не арест делегатов съезда (кому они, собственно, мешали?), а настоящий дворцовый переворот, для которого даже не обязательна была лояльность школы им. ВЦИК, – с последующей постановкой верховного органа ВКП(б) перед фактом. Партия уже давно превратилась в «роту солдат»

{697} (используем выражение Е. А. Преображенского 1920 г.), готовых выступить в любой поход по первому приказу товарищей «отцов-командиров».

Невероятно, но факт: со времен сталинских репрессий 1930-х гг. не только в советской идеологии, но и в отечественной историографии – как советской, так и новейшей – укоренилось стойкое убеждение в том, что для свержения диктатора требовался масштабный заговор. При этом и сам Сталин, и его бывшие товарищи по «коллективному руководству» 1920-х гг. слишком хорошо знали историю декабристов и, надо думать, «эпохи дворских бурь», чтобы понимать: для успешного свержения носителя / узурпатора верховной власти достаточно одной роты – если эта рота находится в нужное время в нужном месте. А чем обширнее заговор – тем вероятнее его раскрытие вследствие утечки информации.

12 июля на оперативном совещании начальников региональных управлений НКВД республик и областей Н. И. Ежов наставлял младших товарищей: «Все должны подготовиться к массовым арестам по харбинцам, полякам, немцам, кулацко-белогвардейским группировкам и антисоветским группировкам внутри партии и в советском аппарате»{698}

.

Весьма симптоматично, что ответственейший в годы Великой Чистки пост Прокурора Советского Союза занимал А. Я. Вышинский. Нарком юстиции СССР Н. В. Крыленко заявил в частной беседе летом 1937 г.: ему невыносимо быть в «ежовых рукавицах». «Теперь такие ленинцы, как я, не ко двору, – сокрушался главный борец за законность в ходе Дискуссии о ВЧК второй половины 1918 – начала 1919 г.: в моде Ежовы и Вышинские – выскочки с потерянной совестью»{699}.

Сложно обойти вниманием два торжественных заседания Президиума ЦИК СССР, которые вернее было бы назвать траурными (и без «торжественно-») – от 27 июля и 7 августа, когда М. И. Калинин вручал ордена, соответственно, руководящим работникам НКВД СССР и лично Прокурору СССР А. Я. Вышинскому. В выступлении по первому поводу 27 июля Калинин заметил: «Именно Николай Иванович [Ежов] принес партийность в работу этого ответственнейшего и острейшего оружия пролетарской диктатуры (НКВД. – С.В.). […] Николай Иванович проявил исключительно широко свои способности, проделал огромнейшую работу и добился превосходных результатов. (Присутствующие устраивают овацию в честь т. Ежова.) И я думаю, что это его умение работать с таким результатом объясняется его умением подходить к решению вопросов по-партийному, по большевистски. Для вас (советских парламентариев! –

С.В.) это (какое точное определение. – С.В.) есть образец – как нужно подходить к этому ответственейшему делу»{700}

. В выступлении 7 августа по случаю вручения А. Я. Вышинскому ордена Ленина М. И. Калинин заявил: «Полученная т. Вышинским награда есть не только его личная награда. Это есть награда всего института Прокуратуры, а Прокуратура – очень важный институт в Советском государстве. В особенности значение Прокуратуры повышается в связи с введением новой Конституции. Наша прокуратура активно борется с наркомвнудельскими органами против всех наших врагов, против врагов народа и наносит удары как врагам внутренним, так и врагам, которые посылаются в нашу страну из-за рубежей. Но наша Прокуратура – не только орган обвинения, орган судебной расправы над нашими врагами (для таковой, как известно, действовала Военная коллегия Верховного суда. – С.В.), она есть и орган укрепления, утверждения революционной законности в Советском Союзе, орган, который следит за тем, чтобы не был случайно осужден невинный человек»{701}.