За колючкой – тайга

– Нет, если бы я пугал, то не предупреждал бы. Я бы так испугал неожиданно, что твои буряты русский язык забыли. Вот это бы называлось – испугал. А так я пришел, наоборот, предупредить. Дать шанс тебе, так сказать, подготовиться. Причин для голоса у зэков уже много. Повод же простой. В ШИЗО находится человек, который умирает, но не просит пощады. Он подыхает там уже два месяца, и закон свой же ты, начальник, перекрыл в восемь раз. Содержание заключенного в ШИЗО более одной недели запрещено, и ты это знаешь так же хорошо, как и я. И тебе известно, что эта неделя должна обеспечиваться сносным питанием и отсутствием издевательств. Твои же уроды его каждый день бьют, заставляют по ночам стоять посреди «хаты», и бросают ему пищу на пол, как собаке. Мыши к леднику уже не подходят, потому что точно знают, что будут съедены. Насекомые туда не залетают, а синицу, которая на прошлой неделе залетела в окошко ШИЗО, так больше никто и не видел. При всем при этом человек ни разу не попросил пощады и не встал на колени. Это нацизм, начальник, а зэки фашистов ненавидят.

– Значит, так, – переведя дух, продолжил Толян. – Или к обеду Летун возвращается в барак, или зона встает. Малявка на волю уже отослана, люди в курсе. Ты вписал имя этого зэка в историю ненависти людей к администрации. Чтобы тебе было понятно, о чем я говорю, знай, что, если Литуновский выйдет на свободу, он авторитета заимеет хоть отбавляй. И, если правильно держаться будет, я слова против не скажу, если его без копейки в общак на уровень поднимут. Вором настоящим ему уже никогда не быть, но вот авторитет у него не заберет никто. Вот такие, как ты, Кузьма Никодимыч, наши ряды и пополняют, – Бедовый улыбнулся и кашлянул в кулак. – Так как насчет понимающего отношения к ситуации? Решим вопрос или будем наблюдать за управленческими промахами главы администрации?

– Да ты решил права качать, зэк? – Хозяин чуть порозовел и собрался как перед прыжком. Однако вместо броска вдруг расслабился и выдохнул: – Иди пока.

И нажал под столом кнопку.

– Смотри, Хозяин, – предупредил Толян, обходя вошедшего в дверь конвоира.

Ровно через три часа, за десять минут до начала обеда, когда барак был пуст, а зэки находились в тайге, на плац «дачи» опустился вертолет. Эту «вертушку» знали в шестом бараке все. Она была прикомандирована к «седьмой» колонии красноярских лагерей и выполняла функции перемещения контролирующих лиц от руководства к месту назначения, а также транспортировки больных до стационара или участия в розыске беглых каторжников.

Вертолет сел, из него вышли два подполковника, трое сопровождающих с автоматами и вместе с Хозяином, участвующим во встрече почетных гостей, направились в его апартаменты. Пробыли они там ровно десять минут, из чего было ясно, что все вопросы давно решены и вход в административное здание не что иное, как дань уважения к человеку, проводящему здесь большую часть своей службы.

Еще через пять минут с делянки был доставлен Бедовый. На него надели наручники, погрузили в вертолет, и геликоптер, поднимая внутри зоны столб из пыли и сухих кедровых иголок, чуть боком поднялся вверх. Постоял секунду, словно раздумывая, куда ему теперь лететь, и мягко поплыл над тайгой в направлении севера. Зэки, наблюдающие за этими загадочными событиями, озабоченно хмурили лбы и размышляли над тем, куда повезли смотрящего, зачем повезли, и что теперь будет делать Яша Колода, на скорую руку оставленный Бедовым за себя.

К вечеру в бараке только и слышалось, что пересуды о последних событиях. Тема Литуновского за более масштабной проблемой подзабылась, и следующую неделю барак жил в состоянии постоянной тревоги. Пресса со стороны администрации не замечалось, более того, заработало два последних года молчащее радио. Громкоговоритель на столбе, рядом с плацем, внезапно ожил, и из него полились последние известия, легкая симфоническая музыка и спортивные вести.

В конце недели на телеге прибыл дед из Кремянки и снова привез накопившуюся у сельчан за две недели снедь. Творог, сметану, масло и даже сыр. Тут произошла небольшая заминка, и налицо проявился административный беспредел Колоды. Яша вдруг сломал заведенный порядок участия в разгрузке телеги и заменил семь месяцев ожидающего своей очереди Казаня на Индейца. Против авторитета не попрешь, и Казань смирился. Успокоило его то, что через час Индеец вернулся, облизывая сальные губы, и для него все на год уже закончилось. Для Казани же все было еще впереди. Зэки были шокированы, когда на завтрак к положенной тарелке жидкой перловки и кружке чая был приложен кусочек сыра и вареное яйцо.