За линией фронта

Удивленно поднимаю глаза.

— Что это значит?

Офицер встает и приветствует меня крепко сжатым кулаком на полусогнутой руке. Потом садится и рассказывает. Он свободно говорит по-русски. Пожалуй, даже лучше Юзефа. Только изредка подыскивает нужное слово.

…Карл Мюллер — инженер на одном из заводов в Бремене — еще в 1935 году стал тельмановцем. Когда немецкая коммунистическая партия была вынуждена уйти в подполье, она перебросила его на юг Германии, в Мюнхен. Переменив адрес, он переменил и свое имя — он стал Генрихом Вебером. По характеру своей работы часто ездил в Бремен и стал «сумкой» партии — ее связным: дважды привозил он в Мюнхен личные директивы Тельмана, нелегально пересланные им из берлинской тюрьмы «Моабит»…

— Доказательства? — спрашиваю я, машинально чертя на листе бумаги какой-то фантастический узор.

— Только номер моего партийного билета — 26387. По причине, понятной вам, я не могу носить билет в полевой сумке.

Незаметно от собеседника записываю этот номер и спрашиваю:

— Каким же образом коммунист-подпольщик превратился в адъютанта генерала фон Шокк?

Офицер отвечает не сразу.

— В этом повинны деловые связи, — наконец, говорит он. — С заводом, на котором я работал, была в контакте крупная американская фирма. Мне приходилось общаться с ее представителями и по просьбе одного из них я познакомил американцев с моим дальним родственником генералом фон Шокк. Генерал уже тогда занимал, видное положение в гитлеровской Германии, ему не хотелось афишировать свои связи с американцами, и он поддерживал их через меня. Должен заметить, это были только деловые связи — не больше. Когда же началась война, генерал взял меня своим адъютантом…

— Чтобы и во время войны не прерывать этих связей? — спрашиваю я.

Офицер внимательно смотрит на меня.

— Войну ведут армии, а деловые люди продолжают свои деловые отношения, — наконец, отвечает он. — Больше того, они даже усиливают свои деловые связи: война — бизнес, как говорят наши американские друзья… Да, мой генерал не порвал контакта с американцами. Не так давно сюда приезжал представитель американской фирмы под видом швейцарского агента по скупке мехов: как вам, очевидно, известно, Швейцария — мировой рынок пушнины. Американцы заинтересованы марганцевыми рудниками под Никополем. Они дают деньги генералу, и фирма хочет, чтобы после войны генерал стал формальным, а она фактическим хозяином этих рудников.

— И вы, коммунист, принимаете участие в этой грязной игре?

— Я бессилен помешать ей. Зато я законспирирован, как никто.

— Может быть, — отвечаю я. — Как записать номер вашего партийного билета?

— Извольте: 27387.

Незаметно сличаю оба номера: вторая по порядку цифра превратилась из шестерки в семерку…

— Хорошо. Об американцах и вашем генерале поговорим позднее. Что за дивизия пришла в Навлю и зачем?

— Дивизия? — удивленно переспрашивает офицер. — В Навле нет никакой дивизии. Что же касается моей группы, то это всего лишь изыскательская партия. Ее задача — проект восстановления железнодорожной магистрали Киев — Москва на участке Зернов — Брянск.

— А эта папка — материалы изыскательской группы? — и я показываю на красную папку, лежащую на столе.

— Не совсем. Это выписки из «зеленой» и «коричневой» папок, утвержденных самим Гитлером. Главным образом тех мест, которые касаются вопросов промышленности. Ведь промышленность, как я вам докладывал, любимый конек моего генерала. Он, повторяю, прежде всего деловой человек и в отличие от многих своих сослуживцев считает, что над миром властвуют не военные доктрины, а экономика, не меч, а золото. Ясно?

Офицер говорит самоуверенно, нагло, будто не я его допрашиваю, а он, как учитель, объясняет мне, ученику, элементарные истины.

— Если угодно, — продолжает он, — я переведу любой из этих документов. Поверьте, они небезынтересны. К тому же вам станет понятным, почему американцы заинтересовались украинским марганцем.

— Да, мне будет угодно, — сухо отвечаю я.

— Итак, начнем с основной установки, — и офицер роется в своей папке. — Только прошу извинить меня: я буду переводить медленно… Так вот… «Восточные области предназначены не для того, чтобы развиваться и жить собственной жизнью, независимо от Европы: они только часть великонемецкого и европейского жизненного пространства и вследствие этого имеют определенные задачи»… Какие же это задачи? Документы четко отвечают на этот вопрос: «Использование подлежащих оккупации районов должно проводиться в первую очередь в области продовольствия и нефтяного хозяйства». Простите, я могу закурить?

Протягиваю ему пачку сигарет, добытых Кочетковым в его же чемодане.