За пивом! Крупнейший пивной забег в истории, воспоминания о дружбе и войне

– За недели до этого самого Тета «мама-сан» в деревнях твердили нам: Beaucoup VC, Beaucoup VC! Мол, много вьетконговцев. Видели их там и сям. Мы доложили в разведку, но нас отфутболили, сказали, что информация «не подтверждается». В первую же ночь наступления они расстреляли наш патруль. Затем убили мэра и вождя племени.

В те времена во вьетнамских деревнях еще были вожди – вроде тех, что снимались в «Тихом американце» в 1958-м, вместе с Оди Мёрфи, реальным героем Второй мировой, который стал голливудской звездой[121].

127-й полк военной полиции, в котором служил Томми, и 93-й батальон получили приказ выбить противника, и один из его товарищей погиб, пытаясь выманить из засады снайпера. Самого Томми направили охранять лагерь для военнопленных, бывший, конечно, весьма заманчивой целью для Вьетконга, так что подразделение Томми здорово потрепало.

Что и говорить, меня не покидала тревога за моих друзей и соседей и за их сослуживцев, с которыми я успел познакомиться в путешествии по этой земле, истерзанной войной.

Глава 27

Большой куш на большом корабле

Как-то вечером в «Каравеллу» пожаловал офицер береговой охраны, судя по виду, в поисках выпивки. На рукаве – аж три нашивки под золотым щитом[122]. Важная шишка. Держался он вполне начальственно, но был чем-то здорово озабочен. Позже я собрал кое-какие сведения, и мне стало понятно, в чем была причина. Он отвечал за безопасность всех кораблей, что сейчас находились в подвешенном состоянии и которую неделю торчали на реке неразгруженными из-за забастовки докеров – вроде того же «Лаймона» или транспорта с боеприпасами «Турист». Эти сухогрузы и так всегда находились в зоне риска, пока стояли так близко к городскому берегу, а сейчас, во время вражеского наступления, опасность еще выросла. Всего этого он мне, понятно, не говорил, однако обмолвился, что это его первая кружка пива с самого начала Тета. С трудом верилось, что я вот так запросто пью с целым лейтенант-коммандером береговой охраны. Воистину подлинная демократия обитает в барах.

После часа болтовни о войне и море он наконец догадался спросить меня, что я вообще делаю посреди этого восхитительного бардака.

– Ну-у, лейтенант-коммандер…

– Зови меня Фрэнк.

– Ну-у, Фрэнк, я тут, понимаете, ищу какую-нибудь работу.

– Да ну? А что у тебя за специальность?

– Вообще я моторист-смазчик, но если говорить о машинном отделении, то справлюсь с любым делом.

– А допуск к спецперевозкам есть?

– Есть!

Я понял, что завоевал его доверие, когда он сказал:

– Пожалуй, у меня есть для тебя работенка. В Куинёне.

Куинён! Там, где я сошел на берег. Там, где встретил Томми Коллинза. Коммандер сказал, что город сейчас снабжается энергией с одного из танкеров береговой охраны – серии Т2, из тех, что строились еще во Вторую мировую и были рабочими лошадками для всего флота, перевозя по шесть миллионов галлонов топлива. Теперь ему нашлось новое применение – в качестве своего рода плавучей электростанции, при этом с него же заправляется и флотилия катеров. Кто-то из мотористов серьезно заболел, парня эвакуировали в госпиталь и, похоже, надолго. Так что работа моя – пока танкер стоит в порту и пока не уйдет за новым грузом топлива, вероятно, в Манилу. Затем все по новой[123].

– Наконец-то! – воскликнул я. – Я в деле!

Я живо представил себе, как от души потусуюсь с Томми Коллинзом до самого увольнения.

– Ты хорошо подумал? – спросил коммандер. – Дельце-то рискованное. Плавучая цистерна с нефтью в Южно-Китайском море, да в наших краях – то еще местечко.

– Без проблем! У меня там как раз приятель в военной полиции, и он хорошо знает свою работу.

– Не уверен еще, понравится ли тебе жалованье… – покосился на меня мой новый знакомый, ухмыляясь от уха до уха.

– Ну, если по профсоюзным нормам, то все в порядке.

– Да немного побольше, – говорит он мне. – Две тысячи пятьсот долларов в месяц.

Тут я чуть пивом не поперхнулся.

– Две пятьсот?!

Поверить невозможно! На «Дрейк Виктори» я зарабатывал триста.

– Ах да, чуть не забыл. Налогами не облагается, – заявил он все с тем же хитрым выражением. Видать, ему нравилось наблюдать за моей реакцией. – Надбавка за вредность, – объяснил он. – Ты ведь подписываешься сидеть на самой большой бочке с порохом во Вьетнаме целых восемнадцать месяцев.

Я подумал над его словами. Но эдак с минуту, не больше. Затем я умножил две с половиной тысячи долларов на восемнадцать. Сорок пять кусков! По нынешним деньгам это тысяч триста. С такой кучей бабок можно начать жизнь по-новому. Купить, скажем, небольшой ресторанчик…

– Но куда деваться, – добавил он, – не оставлять же без моториста танкер с шестью миллионами галлонов нефти в трюме.

Понятное дело. Одна из наших обязанностей – следить за перегревом генераторов. На большинстве судов их по два, а на танкере серии Т2 – десять, и каждый по 10 тысяч ампер-вольт. Настоящая морская электростанция, как я и сказал.

– Ладно, – сказал он, – найди меня завтра в штабе в «ноль-восемьсот», и мы с ними свяжемся. И сразу перекинем тебя на авиабазу Куинён.