Забавы ради...

— Ох, Василек! — то ли простонал, то ли выдохнул Поликарп, и понял, что терпеть больше не может.

Забава решила, что все последние недели совершенно зря не проявляла инициативы. Ох, если бы она знала, что близость с любимым мужчиной будет настолько сладкой, настолько глубокой и жаркой, она бы первая соблазнила его. И теперь, чувствуя, как любимый входит в нее в последний раз и обессилено прижимает ее к полу, девушка счастливо выдохнула. Пусть в месте соприкосновения их тел нещадно ныло. Пусть ковер под попой неприятно натер кожу, а некогда элегантная шляпка непослушным безобразием свалилась набок, Забава была счастлива.

— Господи, солнышко мое, — простонал Поликарп на ухо, — Скажи мне, что я самый настоящий мудак…

— Неа, не скажу, — шепнула Забава, прикрывая глаза, — Ты мой любимый мужчина.

— Полное фиаско, — простонал Соколов, прижимаясь лбом к виску любимой.

— Глупости, — фыркнула Забава, а потом серьезно взглянула на мужа, — Все так плохо?

— О нет, мне кайфово, ты даже не представляешь, насколько, — Поликарп принялся оставлять ласковые поцелуи на щеках, губах, волосах Забавы, — И доказательство сейчас вытекает на шикарное платье, которое ты хотела бы, наверное, показать нашей дочке лет через десять. Я скотина, признаю.

Забава шутливо отвесила Поликарпу подзатыльник.

— Не наезжай на моего мужа! — скомандовала девушка и уже нежно провела по его лицу, задерживаясь на щеках, — Я тебя люблю. А платье — это всего лишь платье.

— На венчание я куплю тебе другое, новое, и честно-причестно не стану его портить, — клятвенно пообещал Соколов.

Освободив Забаву от веса своего тела, парень встал и, подхватив любимую, отправился в ванную. Включив неяркий свет, он настроил воду в душе, помог стянуть испорченное платье, шляпку, перчатки. Помог искупаться, игнорируя просьбы покинуть ванную и предоставить Забаве минутку уединения. А потом, обмотавшись в полотенце и завернув в огромную махровую простынь Забаву, Соколов принес девушка обратно в спальню. Уложив ее в постель, лег сам, осторожно обнимая ее со спины.

— Сильно больно? — шепнул он, прижимаясь ртом к приоткрывшемуся плечику.

— С какой целью интересуешься? — улыбнулась Забава, поглаживая широкую ладонь, накрывшую ее живот.

Горячие прикосновения широкой ладони вызвали в девушке теперь уже знакомый трепет. Осмелев, Забава потерлась о бедра любимого попкой, вызвав стон.

— Василек…. — взмолился Поликарп, — Давай спать.

— Не хочу, — выдохнула Соколова, — Хочу супружеский долг! Сам говорил, накопилось.

Соколов понял, что спорить с ней не может. Сил нет. Потому что, пока он купал ее, поглаживал все до боли знакомые и желанные впадинки, адское возбуждение вернулось в его тело.

Но только в этот раз он железно пообещал себе действовать медленно. И у него получилось. Нежность, с которой он целовал своего Василька, забирала мысли и душу неопытной девчонки. Жаркое дыхание опаляло разгоряченную кожу. Рваные выдохи посылали дрожь по всему телу. И неистовый шепот «Люблю» уносил за собой в параллельный мир, где царили умопомрачительная страсть и взаимная　 любовь.

* * *

Сонно потянувшись, Поликарп открыл глаза. Оглядев спальню, подметив поднятые с пола и сложенные аккуратной стопкой вещи, отсутствие жены под боком и полуденное солнце, стучавшееся в окно, новоиспеченный муж решил, что пора бы и поднять свою тушку с кровати.

Насвистывая веселую детскую песенку, Поликарп, предварительно натянув белье, отправился искать свою хозяюшку-жену, сбежавшую из их супружеской постели. Пропажу он отыскал на кухне. Девушка над чем-то колдовала у плиты, приплясывая в такт музыке, доносившейся из мобильного телефона, лежавшего на столе.

На мгновение Соколов замер, ероша волосы рукой, а второй упираясь в бедра. Забава была прекрасна. В длинной футболке, смешных тапках и полосатых носках, с растрепанными волосами, собранными в небрежный пучок на макушке — она казалась настолько домашней и родной, и вместе с тем желанной,　 что Соколову вмиг стало не до завтрака.

Подойдя к жене, Поликарп обнял ее за талию, скользнув руками по безумно притягательному телу, прижимая к своему, уже возбужденному, выдыхая «Люблю» в макушку, а потом и в плечо, шею, оставляя горячее дыхание на нежной коже.

— Доброе утро, — выдохнула Забава, улыбаясь и чуть отклоняясь в руках мужа.

— Доброе, самое доброе, Соколова, — ответил Поликарп.

— Непривычно, — хихикнула девушка, — Вот Ленка — Соколова, Лента тоже Соколова, а я пока не привыкла.

— Привыкнешь, — заявил Поликарп, и, выключив плиту, развернул жену к себе, — Я соскучился.

— Ты спал, — возразила Забава, улыбаясь, — Младенческим сном. А я честно пыталась тебя разбудить.

— Просто кое-кто открыл для себя новое хобби, — поддразнил своего Василька Соколов, — Так что, бедный я. Мне меня почти жалко. Но так и быть, я пожертвую собой во благо семейного счастья.

— Какое самопожертвование с твоей стороны, — наигранно восхитилась Забава, глядя в чертовски обаятельные и наглые глаза мужа.