Забытые письма

Какие детские письма он пишет. Как странно, он наслаждается пребыванием на войне и так и не научился ответственности. Неужели он никогда не научится думать о ком-то еще, кроме себя? Пора открыть ему глаза, встряхнуть как-то. Ну что ж, мать имеет право высказать ему все в лицо, заставить понять, что эту комедию пора кончать, и чем скорее, тем лучше. Довольно он дров наломал, он никому больше не должен причинить зла.

* * *

В ярмарочный день в кузнице было непривычно тихо – не топтались лошади, ожидая очереди подковаться, не галдели фермеры. Как странно, обычно это самая горячая пора, стригали один за другим несут ножницы – подточить, заострить, зачистить.

– Словно воскресенье сегодня, – пробормотала Сельма.

– Ну да, к обеду, глядишь, потянутся, – отозвался отец.

Но и в обед работы не появилось, так что он отослал Сельму домой.

После поминальной службы в церкви к ним редко кто заглядывал и никто особо не разговаривал. Мать перестала ходить на собрания Женского института, все больше сидела дома. Сгорбившись и словно став меньше, она была далеко в своих мыслях.

Что-то неладно. Стоило Сельме упомянуть Фрэнка, как она тут же встречала отпор. «Не сейчас… потом», – неизменно получала она в ответ. Сельма не понимала, отчего траур теперь так отличается от того, что они пережили с Ньютоном, вокруг них теперь будто выросла глухая стена тишины.

И начали происходить странные вещи. То в сарае на заднем дворе вдруг случился небольшой пожар, то собачьи какашки кто-то подбросил к порогу. А однажды утром она вышла в огород проверить горох и увидела, что все палочки вырваны из земли, а побеги растоптаны, будто по ним пробежалась отара овец. Кто все это делает, спрашивала она, но в ответ родители лишь пожимали плечами, лица их ничего не выражали.

Потом она как-то поехала на автобусе в Совертуэйт и всю дорогу чувствовала, как люди показывают на нее, толкают друг друга локтями и странно косятся в ее сторону. Мэриголд Плиммер прошла мимо, не повернув головы. Прежде на службе в молельном доме бывало так тепло, а теперь их окружала прохладная отстраненность.

Однажды в воскресный день она пришла в класс, а учеников не оказалось. Тогда она пошла к директору, спросила, где же все, но тот покачал головой:

– На дворе лето, ребята рвутся на воздух, носиться по полям. Может быть, осенью мы сможем снова начать обучение с вашим классом.

Странно, а все другие классы оставались полнехоньки…

Она что-то не так сделала? Сельма даже понюхала свои подмышки – вдруг от нее пахнет по́том. Или у нее рога за ночь выросли? Дома было ничуть не легче. Печаль плотной пеленой окутала дом, вязкой топью забираясь в каждый уголок. Родители в одночасье состарились, поседели. То молчат, то препираются по пустякам или тихо перешептываются. А когда-то за обеденным столом было столько разговоров, столько веселья…

Как-то вечером в окно гостиной вдруг влетел кирпич, на пол посыпались осколки. Сельма подскочила в ярости.

– Да что такое происходит? – повернулась она к родителям. – Все, хватит с меня этой молчанки! Почему с нами никто не разговаривает? У нас еще беда? Мы задолжали денег?

– Нет, что ты, солнышко, – поторопился успокоить ее отец. – Просто некоторые разногласия… Местная политика, ну ты понимаешь…

– Нам только что расколошматили окно!

– Да просто шпана озорничает, не бери в голову, – отговорился он и на это, но глаза его выражали совсем другое. – Поставь-ка лучше чайник. Нам с мамой надо кое-что сказать тебе.

– Мы уезжаем, оставляем кузницу? – спросила она, ощутив холодное дуновение перемен.

– Ну что ты, с чего бы я это сделал? – устало улыбнулся отец. – Ты не хочешь съездить в Брэдфорд? Погостишь у тети Рут и дяди Сэма?

– На каникулы?

– Не совсем. Чуть подольше. Просто сменить обстановку, – добавила мама.

– Вы хотите сказать, я должна оставить наш дом? Но я же нужна папе в кузнице!

– Пока у нас затишье, управлюсь. А тебе станет полегче, да и тете Рут по дому поможешь. Ты же всегда так мечтала о путешествиях!

– Но не в Брэдфорд. Я хотела в Лондон… Ну или в Йорк. Но уж точно не в Брэдфорд. Мне обязательно ехать?

– Мы думаем, так будет лучше. Ты славно помогла отцу в кузнице, но так не может продолжаться вечно… – Мама поднесла чашку к губам, и видно было, как руки ее трясутся.

– Я плохо справлялась?

– Нет, родная, дело совсем не в этом. Просто теперь все переменилось. Кто знает, может быть, нам придется продать тут все, если дела не пойдут на лад. Пора трезво взглянуть на вещи. А Сэм и Рут будут очень рады тебе, ты ведь знаешь. Они всегда так любили тебя.

– Я не хочу уезжать. Я нужна здесь, тем более если у нас беда.

– Мы думаем, так будет лучше, – хором отозвались родители.

– Но почему? Что я сделала, почему вы меня отсылаете? – Она почувствовала, как к глазам угрожающе подступают слезы.