Забытые руины

В библиотеку заглянула Эрза. Сказала, что нам лучше уходить, пока никто из красных не вернулся. Мы показали ей книгу. Сказали, что задержимся здесь на какое-то время. Я постарался заверить Эрзу и остальных, что пока что нам бояться нечего, однако доказать это ничем не мог и только напомнил всем слова Тарха: тот говорил, что западню на зордалина, как правило, выдерживали до темноты. Эрзе такой довод убедительным не показался. Встречаться с мужем ей явно не хотелось.

Громбакх предложил взять книгу с собой и продолжить наши опыты где-нибудь в другом месте.

– Не стоит, – качнул головой Тенуин. – Пусть лежит здесь. Мы не знаем, что с ней произойдет, когда она окажется за пределами дома.

– Может рассыпаться? – догадался я.

– Не знаю. Но ее место – здесь.

– И что? – в нетерпении спросила Эрза.

– Дай нам час. – Я сел за стол, не желая терять ни минуты.

Эрза ответила не сразу. Кажется, готова была, не дожидаясь нас, увести своих людей подальше отсюда, но все же сказала:

– Час. Не больше. Феон отметит по солнцу. А мы пока выставим дозор. Будьте готовы, если что, сматываться отсюда по первой команде.

В дозор на крышу, откуда просматривались все подходы к дому Нитоса, а главное – сразу два квартала в сторону Дикой ямы, встали Нордис и Феонил. Эрза заняла позицию на крыше соседнего дома. Мы же остались в библиотеке изучать книгу.

С тех пор как мы оказались в Авендилле, Шанни не вошла ни в один из домов. Всегда оставалась на улице – ждала нас стоя, ни разу не присела. Даже ночь провела на ногах, и никто не знал, испытывает ли она вообще потребность в отдыхе, сне и еде. Мы были вынуждены пользоваться колодезными стойками Авендилла. Понимали, что брать воду из городских разливов опасно, но выбора у нас все равно не было. Поначалу боялись сделать первый глоток, а потом уже пили вдоволь, ни о чем не задумываясь.

– Мертвее не будешь, – сказал тогда охотник.

Каждый раз мы протягивали Шанни полные чаши, но она даже не пыталась их пригубить.

– Воды не просит. Еды не просит. Спать не хочет. Не жалуется, не скулит, – пробурчал Громбакх. – Кажется, я влюбился. Если выберемся, может, мне ее того – приголубить по-доброму?

Никто охотнику не ответил, и он продолжал:

– А дети-то какие будут! Не кричат, не капризничают. Лежат себе поленом – и прекрасно!

Громбакх нарочно говорил так, чтобы Шанни его слышала. Девушка никак не отреагировала на эти слова. Молча ждала, когда мы двинемся вперед. Я бы и сам хотел узнать ее историю: как она оказалась в Лаэрноре, почему там ходила с повязкой на глазах, почему говорила голосом Азгалики, однако понимал, что расспрашивать девушку бессмысленно.

Если в первый день о Шанни вспоминали чуть ли не каждый час – кто-нибудь непременно приставал к ней с вопросами, обсуждал ее внешность или поведение, то на второй день мы как-то совсем позабыли о девушке. Привыкли, что она движется тихой тенью, молчит, и вспоминали о ней не чаще, чем о содержимом заплечных мешков.

Когда мы зашли в дом Нитоса, Шанни вновь осталась на улице. Стояла там довольно долго, а потом вдруг последовала за нами. Этим порядком всех напугала. Пришлось даже отвлечься от книги. Мы с интересом следили за тем, как девушка идет по первому этажу, как подходит к стенам, осматривает их.

– Она что-то ищет? – тихо спросила Миа.

– Они идет в библиотеку, – заметил я.

Шанни в самом деле заглянула в библиотеку Нитоса. Какое-то время стояла на пороге, затем приблизилась к столу, где лежала раскрытая книга. Склонилась над набором перьев, бережно провела по ним рукой, после чего, к нашему разочарованию, вернулась назад, на улицу, и больше в дом уже не заглядывала.

– И что это значит? – Миалинта достала несколько перьев. Покрутила их в пальцах, будто могла подметить в них что-то особенное.

– Кому-то лесные черви проели весь мозг. Остались одни дырочки, и в них гуляет сквозняк. Вот что это значит.

– Очень смешно.

– А я не смеюсь.

– Время, – напомнил Тенуин.

Вернулись к столу. Сейчас было не до всех этих странностей в поведении Шанни.

Я кропотливо, постоянно сверяясь с оригиналом, перерисовывал буквы из книги, а Тенуин, получив несколько предложений, старался перевести их на долгий язык.

Едва увидев первые слова, следопыт подтвердил:

– Ворватоильский. Горный шрифт. Такой чаще используют на севере. В Восточных Землях он редко встречается.

– Справишься?

– Да.

Можно было не спрашивать. Тенуин был из Пекель-Зорда.

Мы торопились. Фрагментов получилось не так много, и по большей части они были странные, непонятные, но в одном мы уверились – в книге подробно описывалось все, что произошло в Авендилле, и оставалось только злиться, что у меня нет времени переписать всю книгу или как-то сделать ее строки видимыми для Тенуина.

Первый абзац я взял из начала:

«Оказавшись в ней, свечу задув, в себе самом очнулся. И лучше места не найти, чтоб скрыть все то, что ценишь. Только сам забрать он мог отсюда то, что спрятал в памяти своей».