Забытые: Тени на снегу

«Меня много, – выдохнула душа, и капли застучали быстрее, как от злости. – Очень много. Чары не вечны. А смертным не сдержать. Но они старались. Пили по капле. Пустота создана для заполнения – а люди пусты. Что угодно могут вобрать. Иначе бы я прорвала преграды. Мы прогреваем собой. А после питаемся прогретым. Чтобы стать ещё сильнее. Но они знали».

Ну… теперь я и знаю.

И как же мне ещё много воспоминать – потерянного из-за Гиблой тропы… Но, в отличие от недоступных «островков», с разрешёнными знаниями хватает полуслова, полунамёка.

Может, так и до «островков» добраться получится? «Полу-» плюс «полу-» даёт целое, намёк плюс намёк – догадку, догадка плюс догадка – зацепку, а зацепка плюс зацепка – понимание. И знание.

«Домашние связаны – семья как единое. Главу убили – круг распался – чары лопнули. Я свободна. И забрала своё. Лишь ветер этот… мешает».

– И хозяйка, и все, кто в кругу состоял, мертвы? – уточнила я.

«Да, – прозвучало жёстко. – Ищи там… и не там. Найдёшь».

С такими-то подсказками… сам Шамир велел.

А мир вдруг… обиделся. Дом тряхнуло так, что с потолка осыпалось несколько камешков.

А вот искра меня поняла. И камешки отлетели от её рук, с глухим стуком прокатились по полу.

– Чистота, – заметила я нервно. – И ветер. Откуда? Стужа?

«Обещай», – тихое эхо.

– Конечно, – согласилась я без раздумий. Понимала, о чём она попросит, но не посмела отказать.

«Убей, – резкий, дробный перестук капель. – Мы такое не прощаем. Она появится. А ты – найдёшь».

Да, согласилась я про себя. И в те старые-добрые времена мы отличались крайней мстительностью. За своих глотку перегрызём. Пока пчёлы мирно жужжат и собирают мёд – проходите мимо. Но убьёте одну – готовьтесь, весь рой явится мстить. Он поймёт, что полетит умирать… и всё равно полетит. Такова наша природа.

– Конечно, – повторила я жёстко.

Извини, Шамир… Ты привёл меня сюда, и я наконец могу помочь той, что столько лет ждала помощи. Во всём помочь.

А может, именно этого ты и хотел? И для того и привёл? Для клятвы?

– Подвал, – оставался ещё один момент. Нет, два. – И дом. Он… Кем он сделан? И в подвале чисто, как здесь. Кто его сотворил? – и внезапным пониманием: – Ты?

«Это мой дом, – капли снова участились. – Я здесь жила. Здесь всё – часть меня. Вы разучились плавить камень? А грязь не люблю, вот и не липнет. Это общие чары старой крови. И города тогда не было. Лишь мой дом».

Значит, я права: чистота – чары старой крови, и в тюрьме тоже. И неудивительно, что мне захотелось обнять стены. Искра – повсюду.

«Они пришли, – дробный, злой перестук. – Убили. Зачаровали. Заперли на века. Собак сторожевых посадили. Я считала поколения – двенадцать. Двенадцать семей. Много времени. Я всё слышала. Я знаю. Они возвращаются. Время приходит».

– Зачем? – я ухватилась за тему. – Чем мы мешаем?

«Собой, – ответила она просто. – Чем мешает пчелиный улей под крышей дома? Лишь тем, что он там есть. А его там быть не должно. И кто-то решил, что мы мешаем. И нас быть не должно».

А ещё тем, что мы опасны…

– Но почему-то… они не закончили дело, – заметила я. – Почему?

И в памяти шевельнулось что-то… забытое. Неуловимое, как очищающие чары подвала, о которых я знать не знала. Забыла. И потеряла их на одном из «островков». И даже услышав прямой ответ, не смогла вспомнить. Лишь в очередной раз врезалась лбом в преграду.

«Не могу сказать, – ледяные ладони с сожалением сжали мои плечи. – Не знаю. Или вы спрятались хорошо. Или решили, что дальше… дальше мы сами. Сами закончим начатое Забытыми. Но просчитались».

Мне вдруг стало жарко.

Ну конечно… Мы готовимся. Мы ждём беды. Мы стараемся стать сильнее – ещё, ещё и ещё. И потому горим – сгораем один за другим, убивая себя быстрее и вернее Забытых. Но для того, кто всё начал, видимо, недостаточно быстро и верно. И мы по-прежнему очень опасны. Куда опасней прежнего. Поэтому проклятый некто решил ускорить события.

Значит, не нужны…

– Кому?..

«Если бы я знала… – вздохнула душа. – Мы не поняли этого тогда. Но должны понять сейчас. Иначе будущее старой крови мертво».

– Расскажи, – это слово в последнее время стало главным в моём запасе. – Что помнишь. Что захочешь. Что посчитаешь нужным. И я открою Тропу. И, конечно… не упущу. Стужу.

И хоть трава не расти…

Холодные руки погладили меня по плечам, и у меня перехватило дыхание, когда они погрузились в мои плечи – и в меня. И яркими вспышками перед внутренним взором – образы и картины, то сами по себе, то связной вереницей. Я жадно впитывала всё, до последней искры. Да, пока мало что понимала, но разобраться сходу не так важно, как просто запомнить.

Разложить сведения по полочкам – дело времени. Очень короткого. Надеюсь, хоть ночь свободная для этого у меня будет.

Я потерялась в себе и в чужой душе. И не сразу поняла, когда она закончила «рассказ». Втянула носом воздух, закашлялась – и поняла, что горю. Полыхаю, как никогда прежде. И внутренний огонь, разгораясь, что-то плавит – во мне или из меня. И искрит. И – поёт.

А вот капель… замолчала. И холодные руки исчезли.