Зачарованная величина

Японский воин допытывается молчаньяот круговорота искр.При спуске в ад ему отвечаюткости умерших, орошенные кровьюяростных мексиканских божеств.Марципан, отороченный предвосхищением,напоминает плаценту священной коровы.Павильон пустоты пригибает высокий ветери сворачивает его в кровоточащую раковину.Карнавал в Рио дергает за веревку,и вот мы уже в освещенном зале.Разговор на острове Святого Людовика ^{13},змея, входящая под ребро словно пика,освещает тибетский городи засыпает слух палой листвой.Нетопырь-тринитарий ^{14}с дымящимися усами —в странном спокойствии на островном распятье.

Все и повсюду настороже.Олень, в перекличке реки со змеейвидящий недосягаемую природу,чья чешуя призывает ритм торжества.Дарованье имен, сотворенье имен в слепоте осязанья.Голос, из-под маски повелевающий ахейским царям,кровь, не стерпевшаяся с клешнями ночии в круговороте опять приходящая к изначальному                                                                        шару.Жрец, почивающий на террасе,пробуждается с каждым словом, которое поражает                                                                      стрелойголубя, исчезающего в его металлическом зеркале.Движение словав миг отрыва, когда оно образуетупорную величину,воображаемый город, созданный жителями,которых не создавали, и все же они живые.Группы танцоров в маскарадных костюмах доходят

до самого сердца леса, но горизонт там уже дотлавыкорчеван огнем.Спящий город исходит речью как паром,пожар бежит как вода по ступеням ветвей.Новый, непостижимый приказподнимает голову потонувшего, но ей уже                                                            не заговорить.И только пожар озаряетумолкнувшее пространство кораблекрушенья.Март 1971

Агустину Пи ^{15}

Хочешь, чтоб я тебя помнил?Дунь,обрати меня в лист.Мошка в луче.Проснешься —между тобой и подушкойодна пустота.

Обратиться пчелой?Отступи,расцвети этот вечер, погладьпса в холодную ночь.Колоннада весны:тень вселяется в ствол,чтобы очнуться младенцемв пеленках.Иглы звездизузорили кожу змеи.Вот он, строй благодати:змеящийся путьи царская щедрость.С какой высотыты склоняешься к сотамво тьму.Все ниже… И все нежнеетвое подобье.Скрыться,

исчезнуть в спасительном облаке.Путь несводимк неприкаянной горестной точке.Агония рыбывне движущего удивленья —всего лишь зеркальный мираж.Нить зажата в зубах,но ни лабиринта,ни выхода.Ночь обступаетзапавшего в памятьлисту. До чего ты промок,и между тобой и пустотой —одна пустота.

Музыкальная повозка

                                                                                 Памяти Раймундо Валенсуэлы^{16}                                                                                 и его карнавальных оркестров