Зачем мы бегаем? Теория, мотивация, тренировки

Но, поскольку сальбутамол никак не способствует моим успехам в спорте, будь то игра с сыном в футбол или с дочкой в мяч, могу только посоветовать начинающим любителям допинга выбрать какое-нибудь другое средство. Сам же я решаю все-таки воспользоваться именно им. А чтобы немного размять мышцы, иду к Даниэлю Хольцингеру пешком, вместо того чтобы взять такси.

Уже через несколько минут я стою в дыхательной маске на «бегущей дорожке». На этот раз обходится без инструктажа, потому что я не собираюсь тратить время на разговоры. Мне хочется знать, насколько моложе я стал.

Я жду, когда лента подо мной придет в движение, и чувствую, что у меня подкашиваются ноги. А что, если результаты окажутся хуже, чем во время первого теста?

Судя по ощущениям, 2–3 недели назад я был в лучшей форме, чем сейчас. С тех пор я не раз, будучи в командировках, ужинал в ресторанах, не отказывался от десерта и даже пил вино. Вес опять вырос с 78 до 80 килограммов, то есть стал таким же, как и в исходной точке три месяца назад. По голосу Даниэля Хольцингера я чувствую: он разочарован тем обстоятельством, что, несмотря на изменившийся тренировочный режим, я не сбавил вес. Я пытаюсь объяснить, что две недели назад был на 2 килограмма легче, честно, на самом деле. Но, похоже, он мне не совсем верит. Да и зачем вино было пить?

Медленно, но неотвратимо «бегущая дорожка» наращивает темп. Я начинаю подключать к ходьбе движения руками, потом перехожу на трусцу и не чувствую легкости. Два дня назад, когда я совершал 12-километровую пробежку вдоль Талверы, у меня было ощущение суперлегкости. Может, стоило сделать паузу перед тестом, как в свое время перед соревнованиями? Зная, что целью теста является дыхание, я начинаю обращать на него повышенное внимание и от этого внезапно забываю, как правильно дышать. Во время первой пробы я неотрывно смотрел на голубой ящик у противоположной стены лаборатории, но сегодня его там нет. Я пытаюсь найти на стене какую-то визуальную зацепку для глаза и вижу только часы, которые показывают 14:47. Нет ничего хуже, чем во время бега постоянно смотреть на часы. Но я уже не могу отвести от них свой взгляд, поэтому все мысли теперь крутятся только вокруг времени. Мне предстоит бежать до тех пор, пока на часах не будет 15:05. Господи, как еще долго! А часы не торопятся и по-прежнему показывают 14:47.

«Мне кажется, ты какой-то уставший», – говорит Даниэль Хольцингер.

Я вздрагиваю. Как он это узнал? Должно быть, многолетний опыт общения со спортсменами позволяет ему сделать такой вывод из напряжения тела и движений бегуна.

Эти слова попадают в самую точку. Если Даниэль так говорит, значит, ощущения меня не обманывают и я действительно устал.

Я ничего не отвечаю, чтобы не сбиться с ритма дыхания, которым сейчас дорожу больше всего на свете. Я напряженно жду от него еще чего-нибудь. Может, его следующие слова помогут забыть то, что он сказал мгновение назад. В прошлый раз Хольцингер говорил что-то ободряющее типа: «Первого вентиляционного порога пока еще даже в помине нет». Почему на этот раз он молчит? Тренажер показывает скорость 10,5 километра в час. Может, я уже преодолел первый вентиляционный порог, а Даниэль ничего не говорит об этом просто из жалости?

Легкость, с которой я бегал все последнее время, позволяет предполагать, что моя выносливость за последние три месяца должна была существенно повыситься. Но я бегал все-таки недостаточно много – как правило, от 31 до 36 километров в неделю. Конечно, это больше, чем прежние 22 километра, но разве можно ожидать большого прогресса от такого незначительного повышения нагрузки? К тому же скоростные отрезки лишь изредка составляли 20 процентов от общего километража. Чаще это были 10–12 процентов. Или 5 процентов. Или вообще 0.

С чего я взял, что смогу добиться качественного скачка в результатах, не прилагая особых усилий?

Бег, в отличие от футбола, достаточно предсказуемый вид спорта. Существует лишь небольшое количество внешних факторов, находящихся вне контроля спортсмена, но влияющих на результат. Здесь нельзя сослаться на судейскую ошибку, на плохо играющего партнера, на неправильную тактику, выбранную тренером. Как пишет Йенс Харцер в своей книге, мы можем на 90 процентов предсказать результат, основываясь на показателях тренировок. Но я старался об этом не думать.