Зачем мы бежим, или Как догнать свою антилопу. Новый взгляд на эволюцию человека

По ночам, когда я лежал без сна на кровати, я слышал, как на реке трещит лед. Это был мощный звук, словно сочетание грома и ружейных выстрелов, и в холодные ясные ночи этот звук разносился на огромные расстояния. Напротив, тишина мягко падающего снега мирно убаюкивала. Однажды в метель я близко подобрался к стае белокрылых клёстов. Пурпурные самцы на заснеженных ветвях пихты красиво контрастировали с зеленовато-желтыми самками.

Когда Филип, Фредди и я отправлялись гулять, мы в основном брели к нашему лесному лагерю в местности под названием «Кендалл-Аннекс». Это была подаренная школе заброшенная ферма (позднее ее продали под строительство огромного бумажного завода с металлическими трубами, видными за несколько километров). Тогда эта земля была покрыта лесами и зарастающими полями, и это был край света – каким мы его знали. В конце концов мы решили раздвинуть границы, попытав счастья в ходе вышеупомянутого побега. Первые два дня мы даже не покидали территории школы. Начались дожди, приведшие к паводкам, и наст на глубоком снегу в том апреле растаял, что сделало леса практически непроходимыми. Река Мартин разлилась, и мы не смогли попасть в Кендалл-Аннекс, так что пришлось вернуться, пройдя вдоль берега реки, и провести два дня под перевернутой гребной лодкой за домом президента Гаррисона. Между тем полиция штата бесплодно вела поиски где-то вдалеке.

С наступлением темноты, когда дожди прекратились, мы перешли мост и затем отправились ночью в свое долгое путешествие. Меня воодушевлял лай собак, доносившийся с одиноких ферм, мимо которых мы проходили, и уханье пестрых неясытей на болотах. Однажды я нашел гнездо неясыти на мертвой верхушке большого липового дерева и несколько раз возвращался туда, чтобы смотреть и слушать восхитительный вечерний птичий концерт. В колледже на уроках английского я написал об этом опыте одну из многочисленных обязательных работ. Обычно мы писали о стихах, например о том, как «красиво» дерево, потому что «у него птичье гнездо в прическе». Я никогда не видел, не слышал и не чувствовал ничего из того, о чем читал в этих стихотворениях, а потому обычно получал трояки и был благодарен за это. Я даже сопротивлялся соблазну писать ручкой, а не карандашом, потому что не хотел строить из себя невесть что. В тот раз впервые тема, о которой я написал – совиное гнездо, – показалась мне правильной, но учитель сказал, что это написано «не в моем стиле» и «очевидно» слишком хорошо – что, по его мнению, было доказательством того, что я списал.

Бег – это совсем по-другому. Не имеет значения, кто что может подумать. Должное получает тот, кто этого заслуживает.

У нас было мало официальных занятий атлетикой, но мистер Муди, наш учитель в восьмом классе, устроил яму для прыжков в длину рядом с кирпичным зданием начальной школы и поощрял тренировки и соревнования. Мне нравился быстрый разбег, толчок с края ямы. Как будто пролетая по воздуху, я приземлялся на мягкий песок, отмечал место и измерял расстояние.

Скорость бега была основой для импульса и расстояния прыжка. Как сказал нам мистер Муди, бег – это больше чем просто возможность прыгать в длину и оставлять след на песке. Конфедерация ирокезов, состоявшая из шести племен, которые господствовали в штате Нью-Йорк, была сильна благодаря скорости своих бегунов, которые быстро доставляли послания на 400-километровые расстояния по дикой местности. Эстафеты бегунов покрывали эту дистанцию за три дня, и такая скорость коммуникаций обеспечивала благоденствие конфедерации. Ирокезы устраивали соревнования, как и манданы из Северной Дакоты и многие другие культуры – от греков до инков. Манданы для этого расчистили участок длиной около 5 км в форме гигантской подковы, а победители получали расписанное красной краской перо как символ победы, который к тому же можно было обменять на товары.

Мистер Муди сумел перенаправить наши деструктивные порывы в стремление к атлетическому самосовершенствованию. Мисс Данхэм, одна из учителей, воодушевила нас еще сильнее. Она рассказала про индейцев, которые загоняли оленя, неутомимо преследуя его. Олени, которых я видел, передвигались по лесу стремительными и длинными прыжками и скачками. Они, казалось, идеально приспособлены для бега, я не мог себе представить их даже слегка уставшими. Как вообще человек может догнать оленя? Этого учительница нам не сказала, но упомянула о Роджере Баннистере, который три или четыре года тому назад пробежал милю (1609 м) за 4 минуты, хотя считалось, что это физически невозможно.