Зачем цветет лори

      — Оникс! Да где же ты…

      Наверху затрещало, и посыпались искры. Аид отпрыгнул и только благодаря своему тренированному слуху различил тихий стон в углу, за кучей какого-то горящего тряпья. Он рванул туда. Оникс была без сознания, но цела, только кончики кос тлели, и сама девушка была вся покрыта копотью. Она лежала под мокрым покрывалом, и поэтому аид не заметил ее сразу.

      Он прижал ее к себе и выбежал из дома в тот момент, когда крыша все-таки не выдержала жара и обвалилась вниз.

      ***

       Оникс очнулась от холодной воды, которой брызгали ей в лицо. Закашляла, судорожно глотая холодный воздух, открыла глаза. Лавьер держал ее на руках, сидя на бревне возле ограды, и пытался привести в чувство. Прижал кружку с водой к ее губам, и Оникс жадно напилась, чувствуя, как ее колотит озноб.

      Аид поднял глаза на подошедшего Ленара.

      — Нужен другой дом, - равнодушно сказал он. Его не интересовали люди, у которых сгорело жилище по вине одного из сумеречных, и хозяйка которого сейчас стенала и билась в истерики на пепелище. Обозленный хозяин дома, схватив топор, попробовал сунуться к аиду, пылая гневом, но упал на колени, когда тот поднял голову и заглянул ему в глаза. Мужик отполз в сторону, понимая, что чудом остался жив, что заступились за него небесные, потому что девушка на коленях сумеречного закашляла, и тот отвел взгляд. И бегом бросился в сторону, а потом даже пригрозил своей жене поколотить, если та не перестанет блажить. Все же, дом можно новый отстроить, а вот от сумеречных врат обратно уже не вернуться…

      Ленар кивнул, и ушел, не показав даже взглядом своего удивления от поступка аида и не спрашивая, что стало с Гахаром.

      Лавьер снова опустил глаза, рассматривая лицо Оникс, с жадностью вглядываясь в нее.

      — Со мной все в порядке, - хрипло сказала она и попыталась подняться, выбраться из его рук. Но аид не отпустил, только сжал крепче. Оникс смотрела в его глаза. Она не знала, о чем он думал, лицо аида было спокойным, без эмоций, лишь отражалось в расширившихся зрачках пламя угасающего пожара. Аид молчал, смотрел на раяну, и сейчас ему казалось, что даже цветок лори горько пах пеплом. Потом встал и понес Оникс за ограду.

      ***

      Он оставил ее в комнате чужого дома, приказал хозяевам удалиться и поманил за собой последнего стража. Этот пес, пожалуй, был единственным, о ком аид хоть немного, но сожалел, все же, Ленар охранял своего господина много лет, еще с цитадели. Но это сожаление было мимолетным, почти не ощутимым, и уж точно не влияющим на решение Лавьера. Он не позволял себе привязанностей, в его жизни им просто не было места.

      Аид мог бы нарисовать на стенах символы, запечатывающие комнату тишиной, чтобы Оникс не слышала криков, но не стал. А в том, что страж будет кричать, Лавьер не сомневался. Ему нужно было убедиться, что сумеречный не был связан с предателем, который прятался под личиной Гахара.

      И да, Ленар кричал. Потому что никто не может долго выдержать темноту, что разрывает нутро и сознание. В глазах пса не было обиды, когда он умирал, каждый из сумеречных знал, что его жизнь однажды закончится. Возможно, рано. Возможно, именно так.

      Ленар был предан аиду и все, чего он хотел перед тем как уйти к вратам, это доказать свою преданность.

      ***

      На рассвете Лавьер и Оникс покинули деревню, в которой аид распрощался со своими псами. Двое были мертвы, третий… Лавьер мрачно раздумывал, что в империи не так много магов, способных менять личину. Это был очень редкий дар, и он найдет их всех. Теперь это было лишь делом времени.

      Оникс зябко ежилась от рассветной прохлады, куталась в новый плащ, что принес ей Лавьер. Он пришел к ней ночью, после того, как она уже смыла с себя пепел и металась по комнате, зажимая уши, чтобы не слышать криков боли. Но все равно, конечно, слышала.

      Потом дверь распахнулась, и вошел аид. Как был после пожара, с сажей на лице и пеплом в волосах, он дернул Оникс к себе, прижал к стене и стал больно целовать, терзать ее губы, а потом резко развернул, стянул ее штаны и вошел, глубоко и сильно, со злостью. Сейчас в нем не было ни капли нежности, только грубость, яростная сила и похоть. Потом он оттолкнул ее, застегнул штаны и сел в кресло.

      — А теперь, Оникс, ты расскажешь мне все, что знаешь о Гахаре. Очень подробно и ничего не упуская.

      Она медленно натянула штаны, сползла и села, прислонившись спиной к стене, стараясь твердо смотреть в его глаза.

      — Я ничего о нем не знаю, - сказала она, надеясь, что голос не слишком дрожит.

      —Кажется, я слишком добр с тобой, - задумчиво сказал Лавьер, - доброту ты не ценишь. Так я могу это исправить.

      Одним движением он оказался рядом, вздернул ее и одной рукой сжал горло. Оникс захрипела, пытаясь вздохнуть.

      — Я не знаю… нечего…

      Он чуть ослабил хватку.

      — Зачем ты пыталась отвлечь меня утром? Чтобы он мог сбежать? Кто он тебе? Отвечай!

      — Никто!- отчаяние и страх словно придали ей сил, и девушка почти закричала, - он мне никто, конечно! Просто встретился в коридоре и попросил тебя задержать. Сказал, что ты убьешь его, если тебя не отвлечь!