Зачем учить математику

Девочки принялись накрывать учительский стол, Гришина собралась с вазой и чайником за водой, молодые люди расселись на партах. Ясно было, что обстановка сегодня неформальная и можно позволить себе понарушать школьные правила.

– Ну, чего расселись? – заорала Маша Петрова на парней. – Мы тут что, рабыни типа!

– Неплохо бы, – закивали ребята.

– Стулья взяли, вокруг стола расставили! Рыбенко, вылезай из-под парты, я всё вижу! Бубнов, Батонов вы за шторой! Тихонов, помоги мне тут.

Гришиной, видимо, не понравилось, что другая пытается командовать им, и она резко возразила:

– Алексей мне поможет с чайником и вазой!

Они вышли в коридор и направились к кулеру. Это был первый раз, когда они остались наедине после встречи с отцом. Он не знал, что сказать и молчал.

– У меня отец тоже пьет, – вдруг сообщила она, наливая чайник.

– Ммм, – ответил Тихонов.

– Давно хотела спросить, а что означает твое «ммм»?

– Ммм?

– Блин, Лёша…

– Извини. Ну это типа согласие. Я как бы говорю: «А, да, ясно!» Но иногда и вопрос: «А, что?»

– В общем, ясно, на все случаи жизни. Ты больше не хочешь со мной общаться?

– Почему же, хочу.

– Ну а чего ты тогда прячешься от меня по углам со своим Денисовым?

– Я не прячусь…

– Раньше ты меня провожал каждый день! И даже в школу вместе ходили. Смотри, Тихонов, женщина долго может терпеть! Но до поры, до времени! Надоест мне, горько пожалеешь! Иди в туалет налей вазу для цветов.

– А из кулера что не налить?

– Кулер, Тихонов, для питья! – и она, покачав головой, понесла чайник в класс.

Когда он вернулся, все уже сидели вокруг Надежды Павловны, кто на стульях, кто на партах. Она стояла у своего стола, блаженно улыбаясь, и что-то рассказывала о себе.

– В эту школу я пришла работать сразу после института, почти двадцать лет назад! С тех пор немногие учителя остались… Ирина Александровна, Анна Александровна, Евдолина Парисовна, Татьяна Юрьевна, Маргарита Петровна… И… И всё. Остальные позже появились. Подумать только, сорок лет живу на свете! В двадцать мне казалось, что всё, становлюсь старухой… А теперь понимаю, что не так. Запомните, девочки – в сорок жизнь у женщины только начинается!

– Надежда Павловна, – сказал Титяев, – вот вы такая хорошая, добрая. А почему другие учителя плохие?

– Кто это, например? – с удивлением спросила она, присаживаясь на свой стол.

– Ну, почти все кого вы перечислили…

Я с тобой, Костя, не соглашусь! Они очень хорошие люди.

– Да ну! – воскликнул Серёгин. – Это вы так из этой, как её… Корпоративной солидарности так говорите!

– Нет, Сергей. Они и правда хорошие. Сейчас я вам кое-что покажу! Дашенька, – попросила она Данилову, – там в шкафу на верхней полке альбом с фотографиями. Я принесла с коллегами за чаем посмотреть после уроков, былое вспомнить, ну так и вам покажу.

Даша вытащила огромный толстый альбом, из которого торчали углы неприклеенных фотографий, и подала Надежде Павловне. Ученики встали и подошли ближе.

– Вот, смотрите, узнаёте? – она взяла за уголок одну фотографию и подняла её, чтобы все хорошо видели. На чёрно-белой карточке была девушка с очень серьёзным и строгим взглядом. Две аккуратные косички, платье, похожее на школьную форму, строгое пальто.

– Эт точно не вы, – сказал Серёгин.

– Нет, не я. Ещё догадки?

– Ирина Александровна? – предположила Леночка Сабинина.

– Да! Ваша учительница математики.

– Быть не может, е-моё! – не сдержался Ерошкин. – Да это как же? Что же с ней случилось с тех пор? Как?!

– Эх, ребята, годы никого не красят…

– А она всегда таким зверем была? – спросил Кислов.

– Она никогда не была зверем. Кстати, у неё здесь в школе давным-давно случилась большая любовь!

– Да ну? С кем же!

– С вашим физкультурником, Вольдемаром Аяксовичем!

– Невозможно! – возмутился Тихонов. – Он же только недавно в школу пришёл!

– Нет, он раньше здесь работал, сейчас на пенсии. Юрия Петровича уволили, вот его и попросили временно выйти, пока нового не нашли.

Надежда Павловна вздохнула:

– Несчастная была у них любовь! Сколько слёз пролито… Как она его любила, а он с другой стал встречаться прямо у Ирочки на глазах. Та ему ребёнка родила, он и женился на ней. Такое горе было, что слегла. Две недели с кровати не вставала, почти не ела, не пила… Мы уж боялись, как бы не случилось худшее…

– А когда физрук недавно в школу вернулся, у них романтическая встреча была? – серьёзно спросила Света Ступакова.

Ребята заржали.

– Не знаю, Светочка, – улыбнулась Надежда Павловна. – Думаю, что вряд ли… Столько лет прошло.

– А это кто? – спросил Массажин, – указывая на другую фотографию в альбоме. – Знакомое лицо…

С фото на них смотрела веселая женщина средних лет с букетом цветов. Рядом с ней стоял мальчик и держал её за рукав. Судя по обстановке это было первое сентября, но какого-то давнего года.

– Так это же Маргарита Петровна! – сказала Гришина. – Только она здесь другая совсем… Радостная, улыбается.

– Да уж, готов поклясться, – кивнул Стаханов, – в реале Маргариту Петровну радостной никто не видел!