Задача третья: судиться!

— К счастью, это не так, и вас всё-таки нашли, пусть и в тяжелейшем состоянии. Уважаемые судьи, у вас есть протоколы осмотра и лечения Мирины. Вопросов у обвинения больше нет.

Михаил Натанович сел на место, и тут же поднялся Грибальский.

— Мирина Шестакова, мать — ведьма первого поколения, не так ли?

— Так.

— Где вы сейчас проживаете?

— В гостинице.

— И кто платит за ваше проживание?

— Московская стая оборотней, — равнодушно отозвалась она.

— И рядом с вами постоянно дежурит минимум два оборотня, так?

— Да.

— И сколько они вам платят за дачу этих показаний? — ехидно спросил он.

— Они не платят. Мне никто не платит.

— Ну что вы мне рассказываете? Нищая семья, кроме вас ещё две девочки с ещё более низким даром. Мать у вас семёрка же?

— Да.

— И сёстры семёрки. А вы родились пятёркой и решили попытать счастья с ведьмаком из именитой семьи. Вешались на него, уговаривали на инициацию. Позвольте, я зачитаю сообщение, которое вы написали ему 16-го августа прошлого года. Цитирую: «Вальд, я и волнуюсь, и предвкушаю нашу завтрашнюю ночь. Ты для меня — подарок небес. Я с нетерпением жду, когда мы наконец останемся наедине. Хочу тебя и хочу забеременеть от тебя в нашу первую ночь». Вы писали это сообщение?

— Да, — безразлично отозвалась Мирина.

— Аривальд сделал всё, о чём вы его просили. Привёз вас гостьей в свой дом, инициировал, хотя для Высшего ведьмака связаться с пятёркой… сами понимаете, какой мезальянс. И тем не менее, он вам открылся, взял в свой дом. Но на второй же день вы начали качать права и требовать внимания. Вы были недовольны решительно всем, бесконечно капризничали, обвиняли его в том, что после инициации вы не смогли подняться выше своего пятого ранга, дерзили, злословили. Он относился к вашим недостаткам философски, потому что вы солгали, что забеременели. Был увлечён вами, пленён вашей красотой, — Грибальский указал на девушку пальцем и изобразил в воздухе замысловатую спираль. — И вы беззастенчиво этим пользовались. Месяцами он вас содержал, потакал вашим прихотям, но вам этого было мало! О нет, вы требовали жениться на вас. И Аривальд и на это бы пошёл, если бы не выяснилось, что вы солгали о своей беременности. Он разозлился и попросил вас уехать, но вы устроили скандал и изрезали себя. Как порядочный ведьмак, он залечил ваши раны и оставил отдыхать… И доброта стала его роковой ошибкой!

Грибальский вскинул руку и указал на привлекательного молодого мужчину за столом обвиняемых.

— Отныне вы каждый день резали себя, вешались на шеи его гостям и друзьям, бились об стены, угрожали, что покончите с собой, если он с вами порвёт. Вы терзали его ультиматумами! Когда он наконец решился и велел вам убираться, вы что-то с собой сделали и принялись крайне достоверно изображать умирающую. Конечно, он не мог выгнать вас в таком состоянии, хотя вы этого и заслуживали! О нет! Он старался, увещевал, но вы, видимо, решили женить его на себе любой ценой. А когда начался обыск, то вы воспользовались случаем и грамотно сыграли невинную жертву обстоятельств, чтобы отомстить ему за то, что он предпочёл другую!

— Всё было не так, — коротко ответила Мирина, глядя строго перед собой, а не на расхаживающего перед ней Грибальского.

— Да, вот только показания Аривальда могут подтвердить Ольга Дорохова и Аравия Колдунчева! А кто может подтвердить ваши?

— Никто, — глухо отозвалась девушка.

— Вопросов больше не имею!

Допросы трёх других ведьм не сильно отличались. И даже аргументы Грибальского повторялись из раза в раз. Наговор, месть, желание обратить на себя внимание — по его словам, ведьмами двигали только эти мотивы. Ни слёзы, ни слова девушек, ни нестыковки — защитника обвиняемых не трогало ничего. Он то говорил шёпотом, то кричал. Кидался обвинениями и тут же переходил на ласковые уговоры. Вторая допрашиваемая ведьма плакала, утирая лицо рукой без трёх пальцев. Последняя — нервно дрожала, поминутно сжимая и разжимая кулаки. У них у всех общим было одно — никто из них не принадлежал к знатному или заметному роду. Одна и вовсе родилась в человеческой семье. Эта девушка смотрела на обвиняемых с такой ненавистью, что ею пропиталось пространство. Пожалуй, её единственную не сломали, но и провела в жутком поместье она всего лишь два дня.

Заседание закончилось в восьмом часу, и я шла к машине на нетвёрдых ногах. Если бы не поддержка Артура — распласталась бы на скользком тротуаре.

Сочувствие к пяти убитым ведьмакам так и не проснулось в моей душе.

​

Глава 13

О волчьей радости

Мы ехали до дома молча, я держала Артура за руку и думала.