Загадка песков

Глава XV

Бензерзиль[60]

Решающие события нашего круиза стремительно приближались. Оглядываясь на шаги, приведшие к ним, и стараясь дать читателю возможность видеть все нашими глазами, я почел за лучшее привести выдержки из моего дневника, относящиеся к последующим трем дням.

«16 окт. (Встали в 6.30, яхта на грунте.) Из трех галиотов, стоявших вчера на якоре в проливе, остался только один… Сегодня моя очередь вооружаться баклажками и идти в Вангерог. Деревеньку я нашел наполовину засыпанной песком; ее обрамляют геометрически правильные ряды песчаного тростника – их задача сдерживать наступление дюн и не дать сему населенному пункту разделить судьбу Помпей. Дружелюбно настроенный бакалейщик поведал мне все, что стоит знать, а это весьма немного. Острова именно такие, какими мы их себе представляли: почти не населенные большую часть года, если не считать небольшой рыбацкой общины да скудного притока летних отдыхающих. Сезон уже закончился, и бизнес моего собеседника пошел на спад. Впрочем, небольшая торговлишка с Большой землей еще ведется при помощи галиотов и лихтеров, часть которых приходит из «зилей» на материке.

– Есть там гавани? – спрашиваю я.

– Грязные дыры! – со смехом отвечает бакалейщик (он приезжий в этих диких местах, не коренной).

Он сказал, что слышал о планах преобразовать острова, превратить их в курорт, но считает все это пустой болтовней.

Трудный переход назад, к яхте, сгибаясь под грузом снаряжения. Пока Дэвис совершает очередную ходку, я отправляюсь поохотиться на птиц и добываю нечто вроде мелкой разновидности бекаса. Мой экземпляр – даже среди своих собратьев карлик, но я издаю радостный клич в надежде убедить всех в искренности наших мотивов.

В час снимаемся с якоря и, проходя мимо стоящего на якоре галиота, хорошенько рассматриваем его. “Корморан” – значится у него на корме. Во всем остальном он похож на сотни других таких же. На палубе никого.

Все оставшееся до наступления темноты время проводим, исследуя Харле, то есть пролив между Вангерогом и Шпикерогом; волнение с внешней стороны очень сильное… При том, что день погожий, картина со стороны кажется унылее некуда. Пустынные места обоих островов выглядят зловеще в своей стерильности, единственный рельеф составляют меланхоличные кучи выброшенного на берег плавника. Прибавьте к этому два гротескных маяка и самое причудливое архитектурное творение – высокую церковную колокольню, стоящую, по сути, в воде на северной стороне Вангерога, убедительное доказательство наступления моря. На материке, который едва различим, заметен лишь один выдающийся предмет ландшафта – шпиль, который, судя по карте, размещается в Эзенсе, городке в четырех милях в глубь суши.

Дни становятся короче. Солнце заходит вскоре после пяти, и час спустя становится слишком темно, чтобы разглядеть боны и бакены. Приливы и отливы в это время года тоже сильны[61]. Пик подъема воды по утрам и вечерам приходится на промежуток между пятью и шестью, как раз на сумерки. На ночь мы заползаем с постоянными промерами в Мушель-Бальге – отводок от пролива, идущего по внутренней стороне Шпикерога, и встаем на глубине в две сажени. Волны с моря сюда не доходят, но в отлив, когда течение идет против ветра, нас немного качает.

Мимо проходит галиот, направляясь на запад. Мы как раз убираем паруса. Слишком темно, чтобы прочитать название. Чуть позже мы замечаем его якорный огонь чуть дальше по каналу.

Главное событие дня – встреча с небольшой немецкой канонеркой, неспешно пыхтящей на запад вдоль побережья. Время было половина пятого, мы как раз промеряли Харле.

Дэвис сразу же идентифицировал канонерку как “Блиц”, корабль коммандера фон Брюнинга. Нам оставалось гадать, узнал ли тот “Дульчибеллу”, но, так или иначе, немец не обращал на нас внимания, продолжая медленно идти своим курсом. Мы почти ожидали увидеть “Блиц” в этих водах, и се равно его вид вызвал немалое волнение. Это уродливый, неприятный корабль серого цвета, с одной трубой. Дэвис презрительно отзывается о его низком баке, говорит, что в открытое море предпочел бы выйти на “Дульчи”. Размеры и вооружение канонерки мой приятель знает назубок: сто сорок футов в длину, двадцать пять в ширину, одно орудие калибра 4,9 дюйма, одно – 3,4 дюйма, четыре “максима”. Устаревший тип. Укладываемся спать, ночь жутко холодная.