Загадки теории эволюции

Примерно так рассуждают дарвинисты. С ними трудно не согласиться (когда живёшь при буржуазно-капиталистическом режиме). Какой смысл самому зоркому орлу продолжать парить в небе, созывая на пиршество своих приятелей? Ведь он не просто издает крик радости при виде пищи, бросаясь к ней. Нет, он именно оповещает других о своей находке.

Польза для него только в том, что в следующий раз кто-то из его группы, видя пищу, так же оповестит об этом всех. Для группы этих орлов преимущество коллективизма очевидно: паря в небе, они имеют возможность визуально контролировать огромную территорию. При этом, естественно, больше шансов обнаружить добычу.

Кроме того, они общаются, обмениваются информацией, организуют коллективные действия. Значит, развивают свои интеллектуальные способности.

Этот пример (можно привести немало других, подобных) уточняет, а отчасти опровергает тезис о том, что потребность в питании ведет к борьбе за существование и взаимному истреблению особей. Достаточно вспомнить совместную охоту четвероногих хищников, чтобы убедиться: взаимная помощь играет важную роль и, безусловно, содействует общению и повышению интеллекта общественных животных.

Гепарды предпочитают индивидуализм: самка одна воспитывает детенышей; охотятся гепарды в одиночку. И несмотря на то что они самые быстрые наземные животные, их вид не относится к числу процветающих, в отличие, скажем, от гиен, образующих дружные коллективы под водительством наиболее опытной самки.

Идею К.Ф. Кесслера активнее всех поддержал и развил географ и геолог, философ и анархист князь П.А. Кропоткин. В статьях и книге «Взаимная помощь как фактор эволюции» он привел множество примеров взаимной помощи, совместных действий – от беспозвоночных до обезьян. Он и сам наблюдал такое поведение животных во время исследований в Восточной Сибири:

«Меня поразила, с одной стороны, необыкновенная суровость борьбы за существование, которую большинству животных видов приходится вести здесь против безжалостной природы, а также вымирание громадного количества их особей, случающееся периодически в силу естественных причин…

Другой особенностью было то, что даже в тех немногих пунктах, где животная жизнь являлась в изобилии, я не находил, – хотя и тщательно искал её следов, – той ожесточённой борьбы за средства существования среди животных, принадлежащих к одному и тому же виду, которую большинство дарвинистов (хотя не всегда сам Дарвин) рассматривали как преобладающую характерную черту борьбы за жизнь и как главный фактор эволюции».

На озерах весной собираются десятки видов птиц и миллионы особей для выведения потомства. Перелётные птицы движутся огромными стаями. Грызуны в степях образуют целые поселения, предупреждая друг друга об опасности. Десятки тысяч косуль, спасаясь от рано выпавшего снега, переселялись на новые территории. Эти стада скапливались для пересечения Амура в наиболее удобном месте.

«Я видел взаимную помощь и взаимную поддержку, доведённые до таких размеров, – писал Кропоткин, – что невольно приходилось задуматься над громадным значением, которое они должны иметь для поддержания существования каждого вида, его сохранения в экономии природы и его будущего развития».

Но может быть, внутривидовая борьба развёртывается в условиях наиболее суровых, когда животные испытывают острую нехватку пищи? Нет, в подобных случаях «вся часть данного вида, которую постигло это несчастье, выходит из выдержанного ею испытания с таким сильным ущербом энергии и здоровья, что никакая прогрессивная эволюция видов не может быть основана на подобных периодах острого соревнования».

(Пример из жизни человеческого общества: во время войн погибают преимущественно сильные, мужественные, патриотичные мужчины, а среди выживших преобладают их антиподы.)

Кропоткин возражал против мнения о главенствующей роли любви и симпатии между животными. Ведь так нельзя объяснить совместные действия муравьев или термитов, объединение в стаи волков для охоты или в огромные стада косуль, антилоп, зебр.

«Во всех этих случаях главную роль играет чувство несравненно более широкое, чем любовь или личная симпатия, – здесь выступает инстинкт общительности, который медленно развивался среди животных и людей в течение чрезвычайно долгого периода эволюции, с самых ранних её стадий, и который научил в равной степени животных и людей сознавать ту силу, которую они приобретают, практикуя взаимную помощь и поддержку, и сознавать удовольствия, которые можно найти в совместной жизни».

Ясно, что животные далеко не всегда сознают силу взаимопомощи. Инстинкты действуют на уровне подсознания, эмоций, рефлексов.

Наконец, сошлемся на одного из крупнейших натуралистов, утверждавшего важную роль в жизни животных общительности.