Загадочный Петербург. Призраки великого города

(На протяжении следующего столетия Францию трясло изрядно. Чуть ли не двадцатилетняя война Наполеона со всей Европой, несколько войн гораздо меньшего размаха. Целых три революции – точнее говоря, исключительно парижские бунты, но такое уж значение для страны имел Париж, что из-за тамошних заварушек трижды лишались корон монархи, менялись правящие династии, республика утвердилась окончательно только со второй попытки. Крови и слез было пролито немало, но вот массового террора никогда больше не было. Именовавшаяся Парижской коммуной банда уничтожила тысячи невинных людей и разрушила десятки исторических зданий – но все ограничилось одним Парижем, наглухо отрезанным правительственными войсками от остальной Франции, где было тихо и спокойно (а мятеж марсельской шпаны раздавили в считаные дни)).

А пока двери тюрем распахнулись, заключенные выходили на свободу (подозреваю, вместе с «врагами народа» проскользнуло немало и чисто уголовного элемента, во времена огульного реабилитанса всегда так и бывает). Оказались на свободе и Жозефина де Богарне с Мари Ленорман.

Мари, не теряя времени, взялась за перо и чернила, сочиняя очередной бестселлер о своем успешном гадании. Само по себе чудесное спасение от тюрьмы и гильотины было неплохим поводом для пиара: в те времена считалось очень гламурным предстать в облике человека, со дня на день ждавшего казни, но уцелевшего из-за свержения Робеспьера. Как и следовало ожидать, появилась масса самозваных «узников».

Ну а у мадемуазель Мари имелась еще в рукаве парочка козырных тузов. Не закончив книгу, она принялась рассказывать всем и каждому содержание будущего бестселлера: увлекательная история о том, как она предсказала скорую смерть заявившемуся в сопровождении «ангела смерти» Сен-Жюста кровавому Робеспьеру, как он едва не рухнул со стула, теряя сознание, как, придя в себя, распорядился бросить ворожею в темницу и казнить как можно быстрее, но она нисколечко не пала духом, поскольку в тюрьме предсказала и 9 термидора. Посредством той самой высшей математики, мадам и месье!

Позднее, уже в начале XX века, премьер-министр Клемансо скажет по другому поводу: «Нет ничего легче предсказывать то, что уже было». Даже если допустить, что Робеспьер и в самом деле приходил к знаменитой гадалке, от названной самой Ленорман даты визита до ее ареста прошло месяца два. Плохо верится, что Робеспьер копил злобу целых два месяца, прежде чем решил гадалку все же извести. К тому же о роковой девятке пик было известно исключительно со слов самой Ленорман. По чисто техническим причинам ни Робеспьер, ни Сен-Жюст уже ничего не могли ни подтвердить, ни опровергнуть. Однако добрые парижане охотно верили Ленорман, и к ней вновь потянулся поток клиентов…

Вторым ее козырным тузом была Жозефина, со всем пылом души поверившая в магические искусства Ленорман. Как-никак все сбылось – и большое горе, то есть казнь мужа, присутствовало (ну, правда, не такое уж и большое, с нелюбимым мужем Жозефина давненько жила раздельно), и уцелела посреди кровавого хаоса…

Денег от Жозефины ворожея не получила ни гроша. Их у Жозефины попросту не было: все деньги и имущество мужа революционные власти конфисковали, и вернуть их было не так-то просто. Это конфискацию можно было быстренько устроить с помощью написанной на клочке бумаги пары строк и неразборчивой подписи, а вот для того, чтобы конфискованное вернуть, требовались долгие и утомительные хлопоты – хождение по бюрократическим коридорам, груда бумаг… Так что первое время после освобождения Жозефина жила исключительно в долг (правда, на широкую ногу – со снятым внаем особняком, конюшней, прислугой и даже коровой, купленной ради парного молочка, – в ту пору многие районы Парижа напоминали обычную деревню, и коров держали даже богатые люди, так было гораздо проще, чем ждать молочницу, которая к тому же могла и подлить в молоко водички).

Однако порой важнее денег бывают знакомства и связи – а уж их-то Жозефина обеспечить могла. Прежнего высшего света уже не было, но свято место пусто не бывает: если исчезает или резко уменьшается в количестве прежняя элита, быстренько набегут претенденты на ее роль из разбогатевших выскочек. Так что в Париже по-прежнему существовал «цвет общества», где каждый был потенциальным заказчиком прорицаний и пророчеств.

Вполне логично, что, когда Жозефина очень быстро пришла погадать, умница Мари о деньгах и не заикалась. И рассчитала все правильно: они с Жозефиной стали самыми настоящими подругами, связанными и удачными предсказаниями, и горьким опытом тюремной камеры. Ленорман (и это уже не выдумки, а реальность) очень быстро стала поверенной Жозефины во всех делах, в том числе и любовных – Франция, о-ля-ля!

Во всем происходящем самым причудливым образом переплелись интриги, золото и любовь. Читателю следует со смирением вынести очередное обширное историческое отступление: во-первых, это интересно, во-вторых, напрямую касается нашей парижской Сибиллы.