Загадочный Петербург. Призраки великого города

Довольно быстро любовницей Барраса стала и Жозефина – Баррас был большой любитель прекрасного пола и не пропускал ничего, что движется (стоит уточнить, что ясновидица Ленорман в сексуальных приключениях как-то не была замечена, ее жизненный интерес лежал в другой плоскости – копить приятно звенящее золотишко).

А потом в салоне Терезы появился молодой генерал в прохудившемся на локтях сюртуке и штанах, опять-таки протертых на коленях. Газеты еще именовали его Буона Парте (в обиходе был и другой вариант: Напорлионе ди Бюонапарте)…

Никак нельзя сказать, что Наполеон был никто и звать его никак. Кое-какие заслуги за ним числись, кое-какая известность: к тому времени он проявил себя при осаде Тулона, был начальником артиллерии в Итальянском походе, а в день роялистского мятежа в Париже он выкатил пушки и смел картечью «штурмовой отряд» – первое в мировой истории применение артиллерии в уличных боях. Правда, в то время он, смело можно сказать, пребывал в подвешенном состоянии: отказался командовать войсками, предназначенными для подавления очередных крестьянских восстаний в Вандее. Безусловно, не из отвращения к братоубийственной войне: наверняка он уже прекрасно понимал, что война с партизанами – предприятие долгое, унылое и ни малейшей воинской славы не принесет. К тому же за ним числилось и участие в двух провальных военных кампаниях – неудачной высадке французских войск на Сардинии и столь же безуспешной осаде корсиканской крепости Аяччо, так что во французских армейских бумагах Наполеон значился в неопределенном статусе «бригадного генерала, ожидающего нового назначения».

Поначалу он решил атаковать Терезу Тальен, но явно ей не приглянулся: беспутная красавица его откровенно высмеяла и предложила подарить талон на бесплатное получение отреза сукна – чтобы сшил себе что-нибудь поприличнее. Талон Наполеон взял, костюм поприличнее сшил и… переключился на Жозефину, с которой ему повезло гораздо больше. Долго Жозефина не ломалась.

Примерно в те же времена (по крайней мере, так утверждают некоторые авторы мемуаров) стало кружить очередное пророчество. Точнее, анаграмма – прием, по которому, переставляя буквы, из какого-нибудь слова делают совершенно другое. Если написать по-французски «французская революция» и вычеркнуть четыре буквы, при некотором напряжении ума можно составить «корсиканец положит ей конец». Некоторые приписывали его Ленорман. Мари ничего не подтверждала, но и не опровергала, предпочитая помалкивать с загадочным видом.

Лично у меня этот метод прорицания не вызывает ни малейшего доверия. Прорицателем в этом случае может стать практически любой. Если взять слово посложнее и подлиннее, скажем, «дезоксирибонуклеиновая кислота», из него, поработав как следует перестановкой букв, можно в конце концов создать какое-нибудь завлекательное пророчество, и не одно. Если останутся лишние буквы, их можно вычеркнуть, с глубокомысленным видом объявив: вы прорицатель, вы так видите, и точка. Мне самому как-то некогда заниматься такими забавами, но любой, кому захочется, может попробовать себя в роли провидца.

Общее количество любовниц Барраса так и не смогли подсчитать ни мемуаристы, ни историки, ни авторы эротических бестселлеров типа «Интимная жизнь знаменитостей» – да и особой нужды в этом нет. Нужно просто констатировать факт: как выразилась героиня фильма «Экипаж» по поводу другого субъекта – кобель высшей марки. Пикантная деталь: навещая своих любовниц, живших за городом, Баррас брал с собой конвой из семидесяти конных жандармов. Это был не выпендреж, а разумная предосторожность: очень многие, хотевшие отомстить за казненных во времена революционного террора родных и близких, с превеликим удовольствием шарахнули бы Барраса кирпичом по голове, попадись он в тихом переулке один и без охраны…

При столь богатом выборе Баррас периодически отделывался от прискучивших постоянных любовниц. Когда пришла очередь Терезы, Баррас ее легко и непринужденно – широкой души был человек! – сплавил одному из завсегдатаев салона, мутному финансисту Уврару. Беспутная красотка не только не сопротивлялась, наоборот, поменяла очередного «папика» с большим энтузиазмом: финансист в роли спонсора гораздо привлекательнее, чем вороватый политик – как бы политик ни греб к себе всеми четырьмя конечностями, с финансистом ему не сравниться…