Заговор «красных маршалов». Тухачевский против Сталина

«…9 марта, – отметил для себя Н.В. Валентинов (Вольский), – Ленин сражен третьим ударом паралича. На выздоровление его нет надежды. Скрывать то, что до сих пор скрывалось, больше нельзя»⁷⁴⁷. В русском зарубежье обсуждение сообщения «Правды» от 12 марта 1923 г. об инсульте, поразившем Ленина, началось уже 14 марта, когда об этом было напечатано в местных газетах. «Сегодня, – спешил сообщить об этом Б.А Бахметьев В.А Маклакову, – газеты пишут, что с Лениным случился удар. Это крайне важное событие, особенно в связи со съездом коммунистической партии. Я с интересом жду съезда и его результатов, хотя в свете прошлого я отвык связывать свои надежды с определенными датами и событиями»⁷⁴⁸. Разумеется, не официальное сообщение о резком ухудшении здоровья Ленина, появившееся в зарубежных газетах, спешил он передать Маклакову (14 марта об этом уже было известно в Париже). Бахметьев, на это следует обратить внимание, выразил надежду на то, что в связи с отходом Ленина от дел и опасным ухудшением его здоровья грядущий съезд РКП(б) может принять решения, которые, быть может, радикально изменят политический и социально-экономический курс в Советской России. Он полагал, однако, в отличие от общественных ожиданий в самой Советской России, что эти изменения пойдут в направлении, желательном для праволиберальных кругов русского зарубежья. В связи с фактическим отходом Ленина от дел определенная часть политиков в русском зарубежье желаемые социально-политические изменения связывала с «буржуазно» настроенной частью большевистской элиты. Начиная с марта 1923 года уверенность в том, что Ленин уже не вернется в политику, обострила вопрос о его преемнике и в руководстве Советской России. Нарастающее ожесточение внутриполитической борьбы в большевистской элите невозможно было утаить от пристально следившего за ней русского зарубежья, рождая в нем разнообразные прогнозы и расчеты. Все – и в Советской России, и в русском зарубежье, и в «зарубежье нерусском» – ждали «Спасителя».

«Власть в России после Ленина, – записал врангелевский резидент в Берлине генерал-майор А.А. фон Лампе в начале августа 1923 г. в своем дневнике, – которого естественно заменить некем и заменителя которому ищут, принадлежит в порядке влияния шести человекам: Сталин, Зиновьев, Джержинский⁷⁴⁹, Каменев, Троцкий, Бухарин; это Россия – Джугашвили, Радомысльский, Джержинский, Розенфельд, Бронштейн и Бухарин»⁷⁵⁰. Принадлежа, можно сказать, к противоположному политическому полюсу, к военной, монархической «белой эмиграции», фон Лампе, однако, также считает Сталина первым претендентом на «ленинское наследие», на власть в Советской России. Но следом за Сталиным, в отличие от Сорокина, фон Лампе поставил не Троцкого, а Зиновьева, затем Дзержинского, Каменева и уже за ними – Троцкого. Таким образом, к лету 1923 г. в русском белом зарубежье Сталина также считали наиболее влиятельным после Ленина человеком, претендующим на политическое первенство в стране после его смерти.

Однако фон Лампе не думает, что наследником Ленина из числа большевистских «вождей» станет Сталин. «Хороша картинка, – завершает свою дневниковую запись генерал. – В заменители ищут непременно русского человека и проходит, по-видимому, Георгий Пятаков, известный по Киеву, потом ставивший свою подпись на кредитках!»⁷⁵¹

Сталин

…Есть три силы, единственные три силы на земле, могущие навеки победить и пленить совесть этих слабосильных бунтовщиков, для их счастия, – эти силы: чудо, тайна и авторитет.

Ф. М. Достоевский. «Братья Карамазовы»…Глаз прищурил, бровью вскинув,

По усам провел рукой(разумеется, уж правой, и, конечно, не сухой).«Царь Руси» – подпольщик бывший,Отодвинув чай остывший

(Чай с вареньем из малины),Пачку «Флор-Герцеговины»С своего стола поднял.Из коробки папиросу деловито он изъял,Толстым пальцем на ладони он ее затем размял,

Трубку медленным движеньем из кармана он досталИ неспешно, с расстановкой табаком ее набил.Чиркнул спичкой по коробке, как обычно, – закурил…С.Т. Минаков