Заговор «красных маршалов». Тухачевский против Сталина

«Я Тухачевского, вы это отлично знаете, не особенно жаловал, не особенно любил, – признавался Ворошилов, призывая в свидетели всех присутствовавших на заседании Военного совета 1 июня 1937 г. – У меня с ним были натянутые отношения. Я Тухачевского не высоко ценил как работника, я знал, что Тухачевский больше болтает, треплет»⁹³⁸. Примечателен еще один штрих, характеризовавший отношение к Тухачевскому не только Ворошилова, но и Сталина. «На работе Тухачевского я проверял, на работе он всякий раз проваливался и не нужен был на работе, – заявлял Ворошилов на том же заседании и далее ссылался на такое же отношение к Тухачевскому и Сталина: – И мы его,

и ты его невысоко ценил как практического работника. Мы считали, что он дело знает, делом интересуется, и он может быть хорошим советчиком»⁹³⁹

. Вот формула использования Тухачевского и его способностей: Сталин и Ворошилов после 1931 г. определили Тухачевскому роль военного советника, но не высшего командира, командующего реальными войсками. Они предпочитали его использовать именно в этом качестве. Впрочем, здесь Ворошилов лукавит. Быть может, он, как и Сталин, хотел бы отвести Тухачевскому роль лишь военного советника, но факты говорят о другом: с 1931 г. Тухачевский перевооружал, модернизировал армию, а затем занимался поднятием ее боевой подготовки. Это не роль советника. Это деятельность практика. Поэтому, надо полагать, Ворошилов искажает реальность, стараясь предельно принизить роль Тухачевского в модернизации армии. Впрочем, в ситуации Военного совета 1–4 июня 1937 г., который должен был согласиться с обвинениями в адрес Тухачевского и др. арестованных военачальников Красной армии, высвечивая и преувеличивая отрицательные, «вредительские» стороны их личностей и их деятельности, Ворошилов, естественно, акцентировал внимание на своих отрицательных оценках Тухачевского. Однако на том же совете, вновь возвращаясь к характеристике своего заместителя, комментируя свое к нему отношение, допустил уточнение, несколько расходящееся с приведенными выше оценками. «Тухачевского я политически высоко не ценил, – признавался Нарком, – не считал его большевиком, считал барчонком и т. д. Но

я считал его знатоком военного дела, любящим и болеющим за военное дело. Правда, иногда предлагавшим глупости, о чем знал т. Сталин…»⁹⁴⁰

.

Надо отдать должное и Тухачевскому, который в эти годы старался быть предельно лояльным не только по отношению к Сталину, но и к Ворошилову, поддерживая практически все основные их предложения, даже если они ему самому не всегда нравились. Все это и привело к тому, что, выбирая для награждения высшим воинским званием Маршала Советского Союза в ноябре 1936 г. пятерых «избранных» советских высших военачальников, Сталин включил туда и Тухачевского, и не только за его действительный военный авторитет и давнюю популярность, но и за лояльность и политическую близость к власти, к нему, к Сталину. Вряд ли в таковых отношениях Сталина к Тухачевскому следует усматривать особую эмоционально-дружескую расположенность вождя к маршалу, однако и исключать ее полностью нельзя. Впрочем, в этом, как обычно, со стороны Сталина, прежде всего была политика, большая и малая.

Впрочем, первоначально воинское звание Маршала Советского Союза мыслилось как почетное, подобное Герою Советского Союза. Как «Героев», так и «Маршалов» не отправляли в отставку, в запас. Обладатели таковых званий могли быть их лишены за действия, наносящие вред Советской власти. На «специальном военном совещании» в 1938 г. Сталин вполне определенно назвал основания, которыми советская власть руководствовалась, учреждая звание Маршала Советского Союза и награждая военачальника, присваивая ему это звание, именно как звание почетное: