Заговорщики в Кремле. От Андропова до Горбачева

Если даже антисталинист Хрущев, недолюбливая Андропова, не мог уже, однако, обойтись без него и его услуг, то сменившая Хрущева партийная команда, которая выровняла курс страны, введя его обратно в фарватер русской имперской истории, оценила Андропова по заслугам: меньше чем через три года после Октябрьского переворота, 19 мая 1967 года, в 52-летнем возрасте он назначен председателем Комитета государственной безопасности. А еще месяц спустя “Правда" объявила, что новый руководитель КГБ избран кандидатом в члены Политбюро — явный знак повышенного, по сравнению с хрущевскими временами, значения, которое придавали новые кремлевские вожди органам госбезопасности и лично Андропову, ибо с тех пор, как в 1953 году Лаврентий Берия был расстрелян, ни один из шефов тайной полиции не избирался в Политбюро даже на кандидатском уровне, без права голоса.

На посту руководителя Комитета государственной безопасности Андропов сменил Владимира Семичастного, знаменитого тем, что в бытность свою до этого комсомольским боссом, сказал о Борисе Пастернаке — после того как тот опубликовал за границей роман “Доктор Живаго", — что он хуже свиньи, ибо даже свинья не гадит в своем свинарнике, а Пастернак — нагадил. Сняли Семичастного, естественно, не за этот “вклад" в литературоведение — нашлось достаточно более серьезных, с точки зрения Брежнева и К', грехов. Многие наблюдатели полагают, что главным из них было бегство за границу Светланы Аллилуевой, дочери Сталина, которое Семичастный не сумел предотвратить. Однако это не могло стать причиной смещения, самое большее — повод. Важнее тут, что Семичастный — ставленник Александра Шелепина, который предшествовал ему и в комсомоле и в КГБ и упорно тянул за собой к вершинам власти, назначая на должности, которые вынужден был оставлять, так как сам занимал все более высокие и ответственные посты.

Александра Шелепина называли “железным Шуриком“ — методы когда-то возглавляемого им КГБ он пытался распространить на всю страну, объясняя это необходимостью сильной власти и дисциплины: программа, близкая к той, которую провозгласил, придя к власти, Андропов. Сам Шелепин называл свое направление “рабочей оппозицией", ратовал за возвращение от бюрократической диктатуры к диктатуре пролетариата, “чистому" социализму и готов был лично возглавить крестовый поход против обуржуазившейся интеллигенции и космополитических евреев. Его появление на политической сцене оказалось преждевременным, вызов власти Брежнева неуместным, а падение таким же стремительным, как и восхождение: первый секретарь комсомола — председатель КГБ — секретарь ЦК партии (с одновременным членством в Политбюро) — председатель профсоюзов. Последняя — номинальная должность, но даже на ней он не смог удержаться и канул в политическое небытие. Честолюбие Шелепина было непомерно, воля к власти действительно железная, вдобавок — почти полный контроль над органами госбезопасности и ключевые посты в партийном аппарате. Погубило же его нетерпение: он был устранен как конкурент, и это явилось самой большой политической удачей Брежнева.

Естественно, что борьба с Шелепиным была одновременно борьбой с его ставленниками, и самым опасным из них слыл руководитель КГБ Семичастный. Почти одновременно с ним был смещен с должности комсомольского вожака другой протеже “железного Шурика" — Сергей Павлов, который пытался превратить дочернюю партии молодежную организацию в некое подобие гитлерюгенда. При отсутствии во главе страны Гитлера это выглядело как опасное опережение реальной власти. На официальную критику он обычно отвечал в том смысле, что комсомол — это цепной пес партии и обязан бежать впереди хозяина. Его сняли как раз в тот момент, когда он попытался ввести в организации специальную униформу и выделить из коричневорубашечников боевые отряды штурмовиков.