Закалённый сталью

А на въезде в хутор группа фрицев решила покинуть самовольно расположение и драпанула в сторону от гремящих взрывов и пальбы. «Уйдут, уйдут!» – думал про себя Гаврилов, но бежать за ними было верхом безумия. Даже половина хутора еще не была зачищена. Неожиданно раздался голос Кузнецова, усиленный рупором. Говорил по-немецки, и насколько понял Семен, предлагал сдаться, мол, хутор окружен, сейчас подойдут танки и живого места здесь не оставят. Никакого времени на размышление – или сейчас выходят с поднятыми руками, или он отдает приказ пленных не брать, а расстрелять хутор издалека, а потом добить уцелевших. И тогда пощады ждать точно не стоит. Сработало. Из оставшихся домов и землянок стали появляться фрицы. Кто без оружия, кто отбрасывая карабины в сторону. Гаврилов назначил несколько человек контролировать со стороны огородов выходящих, остальным приказал сбивать в кучу пленных. Какой-то офицер, видя, что его пытаются поставить на колени, начал возмущаться, за что сразу получил удар прикладом в затылок и упал на землю. К удивлению Семена, ни один из пленных даже не попытался помочь лежащему командиру.

Откуда-то из-за хутора раздалась длинная пулеметная очередь. Семен бегом рванул в ту сторону. Очередь не смолкала… «Да это ж «дегтярь»!– значит, наши!» Спустя минуту перед ним развернулась живописная картина – из-за кустов выходил Калюжный с пулеметом наперевес. Рядом вставали еще несколько красноармейцев из числа тех, что выделили в артиллерию. Возле дороги стояли немцы, которые несколько минут назад пытались ретироваться из хутора.

– Товарищ младший сержант, как там? – озабоченно спросил Калюжный.

– Все отлично!

Семен приказал вести пленных в общую кучу, а сам, дождавшись Калюжного, чуть отстал:

– Вы как здесь оказались?

– Мы по хутору дали по залпу, орудия заминировали. Оставил несколько человек в охранении, а сам сюда рванул, вам в помощь. Глядь – эти бегут. Ну, мы их и встретили, как подобает.

– Молодец, красноармеец! Все до снаряда как в копеечку положил.

– Своих не зацепили?

– С моего фланга нет. Что у Кузнецова не знаю, но, вроде, тоже не должны были. Там незадолго до этого мотоциклист в вашу сторону проезжал…

– Было дело. Стоим, все заряжено, выжидаем время, тут он едет. Ну, думаю, все пропало. Двое спрятались, прицелились и ждут, что он делать будет. Фриц остановился, подошел к Ваньке и начал на него кричать. А Ваньку вы знаете, рост под два метра и сажень в плечах, по-немецки не бельмеса. Он какое-то время послушал, пожал плечами, да как саданет тому по морде… – уже сквозь смех рассказывал Калюжный. – Фриц метра на два отлетел. Упал и не шевелится. Думали, помер. А Ванька поворачивается к переводчикам нашим, мол, чего этот черт от меня хотел? Я ж ни хрена не понял!

Семен захохотал. Он живо представил себе эту картину. Ванька был из деревни откуда-то из-под Горького. Амбал, каких поискать. Но добрейшей души человек. Неуклюжий, вяловатый, простецкий, Кузнецов его поначалу брать не хотел, ну, куда такого за линию фронта? Но посидел с ним, пообщался, потом подошел к Гаврилову: «Оставляем! Наш человек! Такой не продаст. А уж поднатаскать его сможем.» Вот поднатаскать как раз его и не получалось, но человек был, действительно, с большой буквы. Старался, выполнял все упражнения, но настолько неуклюже, что смотреть смешно было.

Прозвучал еле слышный пистолетный выстрел и тут же автоматная очередь.

–Командира убило! – раздался крик со стороны хутора.

Со всех ног Семен рванул в ту сторону. Подбежал. Кузнецов сидел, держась за правый бок. Недалеко лежал труп какого-то фрица. Выдохнул – жив командир. Кто кричал? Отвесить бы хорошую затрещину, чтобы сначала думал, а потом орал как резаный.

– Товарищ старший лейтенант, вы как?

– Нормально, Сем! Сам виноват, расслабился, что все так легко получалось, вот и упустил этого унтера. В следующий раз умнее буду. Слегка зацепило, сейчас перевяжут и в строй вернусь. Распределяй людей для круговой обороны хутора.

Гаврилов с Кузнецовым обходили посты. Десять человек пришлось выделить для охраны пленных, остальных красноармейцев распределили по периметру хутора. Артиллерию разминировали и подтянули поближе. Доложили руководству о захвате штаба. Комбат несколько раз переспрашивал, поверить не мог. Полк пошел в атаку на передовые позиции по двум направлениям – отвлекающий удар в лоб и через проход, по которому они ночью пробирались, в тыл.

Семен пересказывал командиру, как на позиции артиллеристов выехал мотоциклист. Неожиданно Кузнецов остановил его жестом, поманил за собой и пошел за один из домов. Подошли бесшумно. Выглянули. Напротив друг друга, сидели красноармеец Милевский и какой-то немецкий лейтенант. Оба мрачные смотрели куда-то вниз.

– Товарищ красноармеец, это что у вас за посиделки? – грозно спросил командир.

– Да так, товарищ старший лейтенант, старого знакомого встретил, – со злобой ответил Милевский, не попытавшись даже встать.

Не похоже на Сашку. Кузнецов подошел ближе. Присел рядом.

– Сань, давай по порядку, что за фриц, и чего тебе от него надо? – уже беззлобно спросил командир