Закат на Босфоре

«И я притворяюсь, и она тоже, — думал Борис, — но женщине легче изображать страсть… Однако… какая все же нежная у нее кожа… И если все время закрывать ей рот поцелуями, чтобы не пела и вообще не могла разговаривать, то очень даже можно общаться…»

С тех пор как он удостоверился, что Анджела принимает его ухаживания не потому, что Борис ей нравится, а потому, что ей приказали держать его возле себя, совесть перестала его мучить.

— Дорогой, но как же завтрак! — слабо отбивалась Анджела.

— Завтрак подождет, — твердо ответил Борис.

* * *

Генрих фон Кляйнст был зол на весь мир и особенно на Германский главный штаб. Его руководители самодовольно утверждали, что Германия победит в войне, потому что ей нет равных. На деле же все эти утверждения, как оказалось, были продиктованы исключительно имперскими амбициями. Руководители секретной службы оказались самонадеянными до глупости, а их агенты — исполнительны и педантичны до идиотизма. Он, Генрих фон Кляйнст, потратил двенадцать лет своей жизни на секретную службу. Он отдавал Германии все свои жизненные силы. И что он получил взамен? Конечно, родина ему хорошо платила за работу. Но тогда он даже не мог себе позволить отдохнуть как следует на эти деньги. Ему некогда было прожигать жизнь на курортах. Он отказывал себе во всем, не заводил ни семьи, ни друзей.

И что теперь? В побежденной Германии царят нищета и уныние. Деньги, которые правительство переводило ему в Берлинский банк, обесценились, потому что в стране страшная инфляция. Хорошо, что в свое время ему пришла мысль открыть счет в Женеве. Но денег на том счете не хватит, чтобы вознаградить себя за долгие годы опасной работы на секретной службе. Не может быть, чтобы никому не понадобились его способности и опыт…

И Генрих фон Кляйнст решил действовать на свой страх и риск. Он связался с Международным бюро тайной агентуры в Брюсселе и осторожно прощупал почву. Через некоторое время из Бельгии пришел такой же обтекаемый ответ, что с ним хочет встретиться одно очень важное лицо. Генрих выехал в Женеву, чтобы провести встречу на нейтральной территории.

Упомянутое лицо оказалось доверенным представителем крупного немецкого промышленника барона Гессен-Борна. Они быстро договорились — Генриха устраивали деньги, предложенные бароном, а работа, которую предстояло выполнить, была ему хорошо знакома. Гессен-Борна, как быстро догадался Генрих, интересовала азербайджанская нефть. В этом не было ничего удивительного — бакинские месторождения очень привлекали всех промышленников Европы. Перед Генрихом фон Кляйнстом барон поставил задачу следить за англичанами, пытающимися наложить лапу на азербайджанскую нефть, и вовремя их нейтрализовать.

Генрих приехал в Брюссель и снова обратился за помощью в Международное бюро тайной агентуры. Выслушав его требования, сотрудник бюро подумал немного, а потом сказал, что у него есть на примете подходящий человек. Это некая Гюзель, турчанка по происхождению, которая уже много лет не была на родине. Она жила и работала преимущественно в Европе. Но сейчас так сложилась ситуация, что из Европы ей необходимо исчезнуть на некоторое время, так что она с радостью согласится работать на господина доктора.

Они встретились в ресторане. Дама, одетая в простой, но дорогой темный костюм, присела за столик Генриха и приподняла вуаль. При виде ее красоты даже видавший многое доктор на миг потерял дар речи. Впрочем, он быстро опомнился и, поглядывая исподтишка на прекрасную турчанку, стал размышлять, не слишком ли заметна она будет в Константинополе и не помешает ли это работе. Ведь даже здесь, в холодной Европе, красота этой женщины не смогла оставить его равнодушным. А что будет, когда она появится в Константинополе? Там, на родине, она еще больше похорошеет. Все женщины рядом с Гюзелью выглядят поблекшими, как вчерашняя орхидея в петлице.

Подумав хорошенько, Генрих решил, что мужчины будут роиться над прекрасной турчанкой, как пчелы над душистым цветком, и в их гудящей толпе останется совершенно незаметной ее тайная деятельность. Однако когда они приступили непосредственно к деловой беседе, выяснилось, что прелестная Гюзель обладает весьма жесткой хваткой. За свои услуги она заломила такую цену, что, находись господин доктор в иной обстановке, он просто присвистнул бы от возмущения. Заглянув в бездонные синие глаза, Генрих уступил, но немного. Гюзель торговалась, как на восточном базаре, но в Генрихе фон Кляйнсте проснулось прусское упрямство, и чары прекрасной турчанки не в силах были его победить. В конце концов Гюзель сдалась только потому, как понял Генрих, что ей срочно нужно было уехать на некоторое время из Европы.

Кроме Гюзели, ему больше никто не был нужен. Он сумел сохранить почти всю свою агентуру. Кое-кого из агентов соблазнил высоким жалованьем, кое-кого припугнул компрометирующими материалами, которые резидент собирал весьма тщательно с немецкой аккуратностью.