Захватывающий XVIII век. Революционеры, авантюристы, развратники и пуритане. Эпоха, навсегда изменившая мир

Страх – сильнейший катализатор эмоций, и в век, когда у большинства сельских жителей едва ли была возможность получить достоверную информацию, слухи о грабежах мгновенно обрастали всевозможными теориями заговора. Коллективный страх завладел Францией летом 1789 года. Сочетание голода и невежества породило национальную массовую истерию – la Grande Peur[393]: население Франции уверило себя, что дворянство готовит крупное вторжение из-за границы.

Ходили, например, слухи, что англичане готовы пересечь Северное море и захватить портовый Брест. Шептались, что «аристократический заговор» дворян-émigrés[394] рассчитывает на военную поддержку испанского короля. Другие утверждали, что габсбургский император Иосиф II ждет некоего знака от своего шурина Людовика XVI, чтобы вернуть Францию силой оружия. Говорили, что население специально морят голодом, что по французским лесам маршируют отряды иностранных войск, а граф д’Артуа собирает армию, чтобы поспешить на помощь брату. Иностранных путешественников еще не считали врагами, но бродячих торговцев уже порой принимают за разбойников. Любой крупицы дезинформации хватало, чтобы вызвать панику.

Депутаты, ежедневно заседавшие в Национальной ассамблее, не остались в стороне. В своих отчетах, comptes rendus[395]

, они полагались на информацию, которая оказывалась такой же недостоверной, как и слухи. Местные газеты, начиная с Nouvelles de Versailles, ежедневно публиковали всевозможные ужасные истории о том, как грабители обезглавливают мэров и высоких лиц. Вымыслам, распространяемым по Франции, не было предела.

Из своего убежища в Намюре граф де Водрёй писал графу д’Артуа: «Вы, наверное, слышали о зверствах в Труа, которые выпали на долю мэра. Ему выкололи оба глаза, а затем подвергли бесчисленным пыткам; его конечности сожгли, а затем их съели эти каннибалы. Вот результат Просвещения и плоды философии XVIII века».

Новости о событиях в Париже, передаваемые через рассказы путешественников и письма, действовали на сельское население как эхо-камера. Жители ждали, что в любой момент может объявиться колонна разбойников, а не разбойники – так иностранная армия. Больше чем в половине случаев зачинщицей считали Марию-Антуанетту, l’Autrichienne. Английский агроном Артур Янг, проезжая через Кольмар, услышал от своих соседей по столу, что «королева [Мария-Антуанетта] вынашивает планы взорвать Ассамблею с помощью мины и послать в Париж армию». По словам того же собеседника, «ему об этом рассказал один из участников Ассамблеи» – разумеется, этого было вполне достаточно, чтобы развеять любые сомнения. Другой собеседник сообщал, что Мария-Антуанетта «написала письмо своему брату [императору Иосифу II], чтобы он приехал и уничтожил третье сословие с помощью пятидесяти тысяч солдат, и что, помимо этого, она попросила его убить гонца, который доставит это письмо. Но, к счастью, третье сословие [заранее] перехватило гонца, поэтому мы узнали об этих планах».

Повсюду давали о себе знать банды грабителей или отряды наемников. Присутствия нескольких иностранцев в деревне оказывалось достаточно, чтобы вызвать всеобщую панику. В Ангулеме даже безобидное облако пыли привело к массовой истерии, когда жители решили, что к ним приближается банда разбойников. В Шампани три тысячи разъяренных крестьян гнались за такой же бандой, пока не выяснилось, что это всего лишь стадо коров, которые, похоже, не собирались совершать никакое ограбление. Экономист и политик Жан Мари Ролан де Ла Платьер, муж известной писательницы и владелицы салона мадам Ролан, в конце июля в панике писал ей из Лиона, что бывшие британские заключенные, переодетые пиратами, прервали морские поставки зерна в Средиземноморье. Другой корреспондент сообщал, что из 50 миллионов фунтов, якобы украденных из казны беглыми аристократами, половину удалось перехватить на границе с Австрией.

Франция была охвачена беспорядками и грабежами с самого начала 1789 года, но la Grande Peur стал новостью. Все знали, что дворянство жаждет мести, теперь все были уверены, что оно фактически принуждает низшую буржуазию к порядку по всей Франции. Школьные учителя, лавочники, мельники, виноградари и ремесленники открыто восставали против существующей власти и дворянства. Местные власти беспомощно наблюдали за тем, как уничтожается их собственность, и даже если горел дом мэра, порой ему самому лишь в последнюю минуту удавалось спастись. В Квинси, деревушке во Франш-Конте, жители захватили замок сбежавшего сеньора, но грандиозный банкет, организованный в честь революции, закончился трагедией. Несколько неосторожных посетителей замка с горящими факелами отправились искать винный погреб, но вместо него забрели в пороховой. Весь замок со всеми гостями взлетел на воздух. И это, конечно, не избавило Франш-Конте от непрерывных беспорядков и мародерства в течение последующих недель. В таких городах, как Анже, Сомюр, Кан, Мелен, Рамбуйе, да практически по всей Франции замки грабили и сжигали, уничтожая целые архивы.