Захватывающий XVIII век. Революционеры, авантюристы, развратники и пуритане. Эпоха, навсегда изменившая мир

Отис, которого Джон Адамс впоследствии назвал «мерцающим пламенем независимости Америки», черпал вдохновение для своей брошюры у английского философа XVII века Джона Локка. Сам Локк был весьма интересным и разносторонним человеком. Его дед торговал сукном, а отец был адвокатом, презирающим лишнюю учебу. Сам же он последовательно пытался изучать право, философию и медицину, причем последнюю – в надежде избавиться от хронической астмы. Он верил в эмпирические исследования и в 1667 году стал членом Лондонского Королевского общества по развитию знаний о природе при Британской академии наук. Но помимо этого, Локк принимал участие в различных политических проектах, включая разработку конституции британской колонии Каролина в Северной Америке. Он был вынужден покинуть Англию, но по возвращении стал одним из самых страстных сторонников утверждения на английском престоле голландца Вильгельма III.

Также Джон Локк был ярым противником своего чуть более раннего современника Томаса Гоббса. Тот в 1651 году в трактате «Левиафан» выдвинул теорию, согласно которой каждый человек должен подчиняться законам, принимаемым правительством, и потому естественные права каждого человека ограничиваются и поглощаются верховной властью. Поскольку любая форма противоречия подрывает власть государства и, как следствие, власть короля, то, по мнению Гоббса, абсолютная власть должна быть закреплена за королем.

Локк выступал за другой путь к счастью. В его представлении люди от природы одинаково равны и хороши, поэтому нужно уважать свободу каждого. Свобода личности может быть достигнута только при условии, что законы, разрабатываемые правительством, будут одобрены всеми гражданами. По мнению Локка, улучшение условий жизни и образования шло на пользу каждому и приводило в итоге к освобождению от ограничений. И стоит отметить, что Локк как философ, помимо life and liberty[55]

, отводил одно из центральных мест в отношениях между подданными и сувереном понятию property[56]. Защиту собственности он считал основной причиной, по которой граждане вступают в договор или соглашение с правительством.

Право собственности возникает в результате труда и, следовательно, является «естественным правом». Таким образом, тот, кто может защитить свою собственность, также получает свободу, позволяющую ему жить независимо от доходов. Поэтому, по мнению Локка, право собственности не должно ограничиваться только королем и дворянством, так как это лишило бы большую часть народа права на свободу. Иными словами, свобода в парадигме Локка основана на праве собственности, и тот, кому отказывают в этом праве, одновременно лишается свободы. В этом отношении Локк, как и все его последователи, не выступал за совершенно равноправное общество. Абсолютную власть или автократию он считал деспотизмом, а демократию приравнивал к анархии и бессмысленному хаосу. Не имеющих собственности бедняков, принадлежащих в его глазах к meaner sort[57], он не принимал во внимание вообще, поскольку считал, что сопротивление власти не может и не должно исходить от «черни и сброда». Как и в случае с французским философом Монтескье, «власть народа» в XVII и XVIII веках не отождествлялась со «свободой простолюдинов». Локк считал, что лучшее воспитание и образование являются уделом высших классов, джентльменов, которые благодаря своим новым и лучшим качествам смогут привести низшие слои населения к лучшему обществу.

Свобода, собственность, права – эти слова подействовали на американских колонистов как бомба. По мнению Джеймса Отиса-младшего и тех, кто прочитал его страстный памфлет, британский парламент отменял условия, без которых был невозможен рост благосостояния колоний. В отсутствие предварительного соглашения колонии отказались платить новые налоги и пошлины.

Девиз «Нет налогам без представительства» гремел по всем тринадцати колониям. Требования американцев вопреки распространенному мнению касались не только представительства в парламенте, но и гарантий автономии местных органов власти и их деятельности: под управлением английской короны, но независимо от парламента. Колонисты прекрасно понимали, что представительство колоний «можно обеспечить лишь с большим трудом, а то и вовсе невозможно». Новый американский девиз звучал достаточно громко для того, чтобы стать мощным пропагандистским оружием в борьбе за самоуправление, но фактически ни британцы, ни колонисты не относились к американскому представительству в английском парламенте всерьез.