Захватывающий XVIII век. Революционеры, авантюристы, развратники и пуритане. Эпоха, навсегда изменившая мир

Представители Палаты общин избирались раз в семь лет, причем право голоса имели только взрослые мужчины, владеющие недвижимостью. Фактически же подобной собственностью обладали, по оценкам историков, примерно 5 % всего населения. Они-то и могли принимать участие в выборах. Английские выборные округа различались как по размеру, так и по численности населения. В одних округах проживало более тысячи избирателей, в то время как в других, известных как pocket boroughs[48], избирателей набиралось едва по десятку. Почти все представители аристократии, выдвигавшиеся на выборах, умело использовали для манипуляций результатами выборов продажные избирательные округа – rotten boroughs[49]

: так называли городки и деревни, некогда процветавшие, но к XVIII веку обедневшие и обезлюдевшие.

Именно из-за того, что гнилые местечки зачастую принадлежали знати, кандидаты использовали их, чтобы места в парламенте достались нужным людям. Например, деревня Данвич на побережье Саффолка почти полностью исчезла из-за береговой эрозии, а в деревушке Олд-Сарум, принадлежавшей семье Питт, было всего три дома и семь избирателей, из которых двое заседали в парламенте.

По подсчетам Ричарда Прайса, валлийского проповедника и ярого поклонника как Американской, так и Французской революции, половину членов Палаты общин избирало менее шести тысяч голосов. Кандидатам приходилось заискивать перед своими избирателями и пускаться на хитрости. К примеру, накануне парламентских выборов лорд Норт пригласил своих избирателей к себе домой на роскошный ужин, после которого 18 приглашенных – а именно столько и было избирателей – чувствовали себя морально обязанными проголосовать за него на следующее утро. Treating[50]

избирателей порой обходилось кандидатам в целое состояние: в 1784 году семье Гросвенор был выставлен счет за 1187 баррелей пива, 16 902 литра рома и бренди и 27 000 литров вина, которые предназначались для того, чтобы полторы тысячи избирателей отдали свои трезвые голоса за нужных кандидатов.

Несмотря на то что парламент ограничивал абсолютную политическую власть короля, тот по-прежнему мог назначать или отправлять в отставку министров, распускать парламент, объявлять войну или мир и жаловать дворянские звания. Парламент в свою очередь утверждал или отклонял налоги и принимал решения об участии армии и флота в военных действиях. Уникальное политическое явление XVIII века, британская политическая система, которую современники характеризовали как great, free and happy[51], представляла собой сочетание монархии, аристократии и демократии, но парламентской демократией в современном значении этого слова, конечно же, не была. И именно взаимодействие между монархией и парламентом привело к неразрешимым проблемам.

В 1764 году американские колонисты еще не сомневались в монархии и почитали нового короля Георга III.

По мнению шотландского философа Дэвида Юма, колонисты поклонялись королю как идолу из-за его недосягаемости. Но вот с решениями английского парламента о взимании налогов с подданных, даже не представленных в этом самом парламенте, колонисты согласны не были. Иными словами, колонисты стремились к самостоятельности и минимальному вмешательству со стороны метрополии. Именно парламент станет для колонистов главным камнем преткновения, что приведет в конечном итоге к войне с Англией. По мнению выдающегося историка Гордона Вуда, «американцам не нужно было изобретать республику в 1776 году, им нужно было только показать ее всем. Она уже давно существовала».

Нет налогам без представительства

Несогласие с налогами использовал как аргумент Джеймс Отис-младший, молодой юрист из Бостона. Тремя годами ранее он страстно защищал American freedoms[52] и выступал против writs of assistance[53], предоставляющих таможенникам право на обыск судов и складов на предмет контрабанды. В памфлете The Rights of the British Colonies Asserted and Proved[54], опубликованном в 1764 году, он обрушился с критикой на британский парламент за лишение американцев их свобод. Отис отстаивал позицию «естественных прав» человека. Любая власть, утверждал он, либо дается Богом, либо устанавливается силой, договором или правом собственности. Далее он, словно фокусник, который достает из шляпы белого кролика, заявлял, что каждый человек также имеет право самостоятельно выбирать, какой форме правления он будет подчиняться. Следовательно, британский парламент не может решать за американских колонистов, какие они должны платить налоги. Именно колонисты должны решать, согласны ли они подчиняться решениям парламента. И в случае их несогласия, по мнению Отиса, парламент обязан отменить закон. Борьба за «естественные права» вскоре станет важной частью американской революции, и больше того – одной из основ модели, по которой будет строиться американское общество после Декларации независимости 1776 года.