Захватывающий XVIII век. Революционеры, авантюристы, развратники и пуритане. Эпоха, навсегда изменившая мир

В отличие от французских революционеров, американские повстанцы казнили лишь соломенные effigies[59]

, символизирующие реального врага. Американская революция, в отличие от французской, не превратилась ни в террор, ни в диктатуру, а повстанцы всегда стремились к сохранению порядка и стабильности, которые когда-то построили благодаря британскому покровительству. Восставшие американские колонисты не штурмовали тюрьмы, не обезглавливали врага и не разграбляли замки и дворцы. Но рассматривать их восстание как «мягкую версию» революции было бы неправильно.

Борьба американских колонистов против британцев и их сторонников была очень непростой. В состав «Сынов свободы» входили и преступные группировки, чьи методы убеждения неоднократно пересекали тонкую грань между запугиванием и грубым насилием. У американских колонистов было принято вымазывать врагов в смоле и перьях. Это наказание также известно как Yankee jacket[60]

, и ему часто подвергали таможенников. По сути это была пытка: жертву раздевали, обмазывали при помощи жестких щеток горячей смолой или корабельным дегтем, а затем обваливали в птичьих перьях. Избавиться от «шкуры» жертва могла лишь через несколько дней, когда смола и деготь полностью высыхали. Подобные посягательства сочетались с уничтожением имущества чиновников, назначенных британским правительством, и неслучайно, поскольку это было дорогое имущество. Например, вице-губернатор Массачусетса Томас Хатчинсон вынужден был наблюдать за тем, как разгневанные демонстранты превратили его дом в Бостоне в руины: «Мало того, что они разнесли обшивку, они еще разрубили топорами двери, выбили все ставни, скинули с крыши черепицу, сломали живую изгородь и все деревья, украли серебро, семейные портреты, мебель и 900 фунтов стерлингов и уничтожили все документы, которые я бережно хранил в течение 30 лет». К следующему утру от дома Хатчинсона ничего не осталось. Шведский проповедник Нильс Коллин, переехавший из Стокгольма в Филадельфию в 1770 году и поселившийся в небольшой деревушке в Нью-Джерси, записывал в своем дневнике, что участники «Сынов свободы» действовали не менее беспощадно, чем британские солдаты: «Повсюду царили недоверие, страх, ненависть и эгоизм. Родители и дети, братья и сестры, женщины и мужчины – все были врагами друг другу… Бродяги-повстанцы варварски уничтожали все: скот, мебель, одежду и съестные припасы; они били зеркала, столы, посуду… поджигали дома и избивали тех, кто попадал к ним в плен».

Сопротивление гербовому акту распространилось от Бостона до Ньюпорта и Род-Айленда и было столь велико, что чиновники, отвечавшие за гербовые марки, стали массово увольняться. Джинн выбрался из бутылки. Принятие гербового акта впервые объединило колонистов в сопротивлении правительству, находившемуся за тысячи километров от них и принявшему законы, которые колонисты отвергли. Похоже, колонисты впервые осознали, что приходятся друг другу соседями. Никогда прежде родина не казалась им столь далекой. Принятие Георгом III всего через два месяца после гербового акта еще одного, так называемого Quartering Act[61]

, обязывающего американцев строить казармы и обеспечивать провиантом военные лагеря, стало каплей, переполнившей чашу их терпения.

Но далеко не все колонии одинаково противились введению прямых налогов. На Карибских островах, где численность рабов в восемь раз превышала численность белого населения, колонисты приветствовали размещение британских войск: это помогло бы им на корню подавлять восстания рабов и отражать нападения испанцев и французов. По оценкам историков, около полумиллиона человек, или 20 % белого населения колоний, во время Американской революции сохранили верность британской короне. Это весьма приблизительная оценка, поскольку многие так называемые лоялисты тщательно скрывали свою позицию, опасаясь быть изгнанными и лишиться всего, что имеют. Многие во время войны бежали в районы, контролируемые британцами. Во время войны и после нее 80 тысяч лоялистов, среди которых было много богатых торговцев и землевладельцев, переехали в Новую Шотландию и Англию. Речь не идет о поголовном единстве колонистов в сопротивлении британцам. Но британцы сумели объяснить преимущества своей налоговой политики лишь незначительному меньшинству, в то время как большинство американцев продолжало видеть лишь ее недостатки и испытывать все большее недовольство тем, что они называли «британским рабством».

Георг III не особенно переживал из-за нарастающего американского сопротивления. Он редко путешествовал и, как и его министры, полагался на доклады и свидетельства послов и старших офицеров. В среднем королевскому чиновнику из колоний требовалось полгода на то, чтобы доставить запрос Георгу III или парламенту и привезти ответ. В отсутствие оперативного взаимодействия и при зависимости от свидетельств и докладов, как достоверных, так и нет, король и большинство членов правительства лишь недоуменно пожимали плечами в ответ на претензии из колоний.

Дохлая птица в подарок