Заклятие

Пробирались мы на такие представления на ярмарке тайком с нянюшкой да сенными девчонками и безумно их любили. Красиво, ярко, празднично – аж дух захватывает. Мне казалось, что на свете нет ничего прекраснее, чем игра актрис на площади. А потом… забылись как-то девичьи забавы все разом. И радость вернулась лишь, когда я стала летать на метле. Я чувствовала себя частью небес, свободной птицей, что может коснуться облака. Глупости, конечно. Но небо… Оно было настолько прекрасным и удивительным, что в него невозможно не влюбиться.

Утром распускалось, как невиданный волшебный цветок, играя такими красками, что никакие самоцветы, спрятанные у драконов в пещерах и запертые в кованых сундуках, не сравнятся. А вечером и особенно ночью небо кажется темным, как бархат, на котором кто-то случайно рассыпал мерцающие бусины. Весной и летом чудится высоким настолько, что сколько бы ни поднималась я вверх – оно не заканчивалось. Зимой же наоборот – слишком низким. Но все равно предела ему не было. Да и есть ли у него край? Звездочет вон рассказывал, что нет, и звезды на небе выглядят почти так же, как солнце, только далеко они от нас… Даже на волшебном ковре-самолете полетишь и не догонишь. А так хотелось… Сорвать бы парочку звезд с небес (оно не обеднеет, я точно знаю!), загадать желания… Интересно, смогли бы светила вернуть к жизни моих родителей? Но вряд ли даже им под силу поворачивать время вспять…

Иногда же мне до безумия хотелось просто сесть на метлу и лететь к линии горизонта. Но… У меня есть Сенька, на кого я его брошу?

Я тряхнула головой и обнаружила, что в своем сне настолько замечталась, что не заметила, как чудовища меня отпустили и исчезли.

И снова темнота. Оглушающая, вязкая. Хоть пальцами трогай или ножом режь. Вытягивает силы, не дает вдохнуть… Как долго я тут нахожусь? Выберусь ли? Ни окон, ни дверей, ни солнечного луча…

И голова теперь по-настоящему кружится, перед глазами все плывет. Падаю вниз? Или мне это тоже кажется?

Дмитрий.

Топь тонула в тумане, пряталась, как застенчивая невеста, таилась, как лютый зверь. Пахло тиной, затхлой водой, клюквой. Я вгляделся и увидел на темно-зеленых кочках капли ягод. Болото казалось пустым, заброшенным, безжизненным.

Я сосредоточился, призвал свою силу, нахмурился. Да уж… хорошего мало. Серо-темное, почти черное пространство, которое только силы может тянуть. И сколько молодцев погибло на этом проклятом болоте?

Усмехнулся. Меня сейчас уже ничто не остановит. Да и, если так посмотреть, нелепо это – отступать. Красные девицы за ягодами по кочкам скачут, а я вдруг испугаюсь. И Ядвига в избушке… Как она там? Когда я уходил, попросил лешего приглядеть, но на сердце такая тоска, что ничто не вылечит. Ни хмельная брага, ни ратный бой, ни воспоминания… Лишь улыбка на лице суженой. Ничего, вытащу я тебя, ненаглядная.

Болото под ногами хлюпало, как жадный зверь. Сапоги тонули в бурой воде, которая обманчиво казалась прозрачной, почти хрустальной. Наклониться бы, напиться… Болотнику этого только и надо.

Я поправил меч и пошел дальше. Слева замелькали огоньки. Слабые, едва уловимые, вовсе не казавшиеся зловещими. Но и это ощущение было неверным. Заманят такие в самую топь – не вернешься. Спасибо батюшке за то, что учил меня этим премудростям. Сколько раз эта наука мне жизнь спасла!

– Далеко собрался?

Я споткнулся и чуть не выругался.

– А меч бы свой спрятал.

Болотник, хозяин этих милых местечек, от которых хотелось держаться подальше, сидел на кочке в паре шагов от меня. Глаза у него, как у любой нечисти, были ярко-желтыми, огромными. Сам же он, покрытый темно-серой чешуей, с огромными перепончатыми лапами с когтями, смотрел на меня, не мигая.

Я опустил меч, но не убрал в ножны.

– Что надо? Помереть собрался?

Однако… Что я потеряю, если отвечу?

– Нужен волшебный белый цветок.

– Зачем?

Хм-м-м… Почему не нападает? Должен же! Ох и мудреная мне попалась нечисть …

– Для Ядвиги. Наговор на нее родная сестрица навела, – честно ответил я, поглядывая на болотника.

Он почесал лохматую макушку, свистнул… Передо мной оказалась кикимора. Выше меня на две головы, костлявая, с ярко-зелеными глазами, длинными руками с когтями и подозрительно прищуривающаяся. И балахон на ней темно-зеленый, заляпанный кровью. М-да… Все же стоило с болотником раньше разобраться, пока он подмогу не позвал. Но в то же время нечисть же не нападала.

– За цветком пришел, – пояснил болотник.

Кикимора по-птичьи склонила голову на бок, вгляделась в меня. Я посильнее сжал меч.

– Просто так не дам.

– А…

Я не нашелся что сказать.

– Развлеки нас, добрый молодец, – попросил болотник, потягиваясь.

Кости у него затрещали, в животе что-то забулькало.

– Чего?

– Биться со мной будешь. Если победишь – так и быть, дам я тебе заветный цветок, а нет… – перебила кикимора хозяина водоема.

– Да погоди ты, кикимора! Может, он частушки знает?

Я моргнул и хмыкнул.

– Знаю.

– Биться!

– Частушки!

– Биться!

– Частушки!

– Женщинам уступать нужно!

– Ты – не женщина!

– А кто?

– Нечисть!