Заклятие

Я слушал эту перепалку и впервые не знал, как поступить. Во всяких я передрягах бывал, но в такой…

– Мы решили! – хором сказали оба. – С тебя бой и три частушки.

– А может, только бой?

– Размечтался!

– Вам что, берегиня не нужна? – уточнил я.

– Девчонка – берегиня? Значит, не обманывал леший! Прохвост! – восхитилась кикимора. – Тогда только бой.

– Или частушки!

Твою ж, песий хвост! Я поднял меч, сделал шаг. Кикимора обернулась, вытащила из топи ржавый поломанный меч, подула на него, возвращая прежнее состояние до того, как он утонул в болоте, нанесла удар первой.

Я уворачивался, старался беречь силы, больше защищался, чем нападал. Пот тек градом, а мышцы чувствовали привычную усталость, но слушались.

Сколько длился бой? Пять минут или пять часов? Спроси меня кто – не отвечу. На заколдованных болотах время бежит иначе.

Ударил, ускользнул от цепких когтей, еле удержался на ногах.

– Силен.

Меч в руках кикиморы вдруг исчез, а я глубоко вдохнул.

– Развлек, – пояснила нечисть.

– А может, частушечку? – заискивающе предложил болотник.

Я вздохнул и покачал головой.

– Цветок нужен.

– Путь покажу, сам рви. Он дается тем, кто чист сердцем и не для себя его берет. Тем более что ты почти победил.

Кикимора позвала один из болотных огоньков, подула на него, превращая в клубок, кинула в топь. Он вспыхнул, открывая путь.

Я быстро поблагодарил нечисть, кинулся по тропинке, не обращая внимания на стелющейся туман.

Белоснежный цветок слабо светился, слегка покачиваясь от ветра, который непонятно откуда взялся посреди болота.

Я наклонился, глубоко вдохнул и сорвал цветок. Поднялся и потер глаза. Не было передо мной болота, только старая избушка да сидевший на крыльце леший, тревожно вглядывающийся вдаль.

– Добыл! – воскликнул он.

Я не слушал, что он говорил дальше, распахнул дверь, вбежал в избу, налил воды в жестяную кружку, кинул в нее цветок.

Ядвига была почти без сознания, и я влил ей в рот целебную водицу и замер.

Давай же, приходи в себя! Я для тебя чудо добыл! И если нужно, еще… Да хоть на край света!

Вдох! И глаза, в которых, казалось, впиталась вся синь летнего неба, распахнулись и уставились на меня. И я подумал, что никогда в жизни еще не был так одуряющее счастлив!

Ядвига.

– Ты решила избу спалить?

Сенька спрыгнул со скамьи, помчался к двери и распахнул ее настежь. Дым повалил наружу, и я закашлялась.

– Ядвига!

– Да пирог я хотела испечь! Сам же желал, чтобы я дала шанс Дмитрию. Я и решила отблагодарить!

Кот скептически обошел вокруг куска теста, которое было черное, маслянистое и… таким, наверное, гвозди вместо молотка хорошо заколачивать, о чем Сенька мне и удосужился заявить, едва я закрыла двери. Хорошо, что Дмитрий моих кулинарных изысков не видит. Я кинула сгоревший пирог в печь, чтобы и следов от него не осталось, и задумалась.

– Рубашку вышей, – подсказал мой фамильяр, умывая лапками мордочку.

И точно! Ткани в трех оставшихся от ведьмы сундуках было много. Даже больше, чем трав да книг. Странно, конечно, но сейчас мне на руку.

– Белую или красную?

– Белую, – отозвался кот. – А вышивку красную, обережную.

Я достала все необходимое, села возле окна и принялась за дело.

Неделя почти прошла, как я оклемалась после непонятной хвори. Дмитрий был рядом, заботился и до зубовного скрежета казался родным. К тому же о том, что он добыл волшебный цветок, не побоявшись отправиться на болото, мне рассказал Сенька, что добавило мужчине симпатии с моей стороны. Правда, затейливую байку, как он дрался с нечистью, я от него так и не услышала, а в Сенькином пересказе она обросла такими несуществующими подробностями, что я посмеивалась и подумывала расспросить Дмитрия, когда тот вернется с охоты.

Пока я болела, добрый молодец успел починить крыльцо, избавить двор от бурьяна и навести порядок в маленьком ветхом сарайчике. Хотя его таковым теперь не назовешь. Дмитрий его разобрал и собрал заново, заменив несколько досок. А вчера он занялся еще и поленницей. Правда, сами дрова пока не рубил, лишь принес из леса несколько толстых стволов, которые затащил под навес. Надолго, похоже, решил у меня остаться. Даже не знаю, хорошо это или плохо.

Каждый раз теперь, когда являлся очередной проситель, я вздрагивала. Нет, добрые молодцы не пугали, с ними Дмитрий справлялся, а я просто не высовывала носа из избушки, но те же красные девицы, которых за прошлую неделю была дюжина – и все как одна за приворотным зельем (да отродясь у меня его не было, глупые!) только так шастали. И меня это волновало. А вдруг полюбится какая Дмитрию, и что тогда? Когда ревность начинала давить на сердце, я подходила к старому зеркалу в медной раме и внимательно на себя смотрела. Старуха ты, Яга! Не смотрит он на тебя, как на девушку! Суженую ждет… А ведь где-то есть на свете и мой единственный… Свидимся ли?