Заклинатель костей

Я пытаюсь вырваться, локтем бью Лэтама в нос, он рычит и сжимает меня еще крепче. Мое плечо пронзает острая боль. Он переворачивает меня на спину, ставит колено мне на грудь и прижимает к моему горлу нож. Я бью кулаком ему в лицо.

Он поворачивает нож и бьет меня рукояткой в висок. Мою голову раскалывает боль, по щеке течет теплая кровь.

– Моя метка любви фальшивая! – кричу я.

Он меняется в лице.

– Что?

– Я бы никогда не смогла полюбить такого, как Деклан.

Он резко поворачивает голову к Деклану.

– Тебе придется худо, если она говорит правду.

Лэтам коленями прижимает мои плечи к полу, хватает мое запястье, больно выворачивает руку и, поднеся ее к лицу, вглядывается в метку. Надеюсь, я хорошо размазала краску.

Деклан издает писк, словно перепуганный зверек. Его глаза прикованы ко мне и полны ужаса. Лэтам плюет на мое запястье и с силой трет его. Его черты искажает ярость, но затем его губы вдруг расплываются в улыбке. Он смеется.

Отпустив мою руку, он садится на пятки. Я смотрю на метку, и мое сердце обдает холод. Под размазанной краской мое запястье обвивает едва заметная розовая линия.

А я понятия не имею, откуда она взялась.

Я ползу к матушке.

– Не трудись, – спокойно говорит Лэтам. – Она уже умерла.

Он лжет – наверняка лжет! Я подползаю к ней, несмотря на резкую боль в голове. Она лежит навзничь в луже крови. Ее глаза открыты и пусты.

– Нет! – вырывается из моего горла. – Нет!

Я беру ее холодеющую руку, и глаза мои застилает пелена. По щекам текут горячие слезы, и я не пытаюсь их вытирать. Я несколько месяцев беспокоилась о том, как бы эта реальность не исчезла, но если бы она сгинула, это было бы куда более милосердным концом.

– Ларс, – отдает распоряжение Лэтам, – свяжи ее. Мы убьем ее медленно.

Костолом рывком заводит мне руки за спину и связывает их веревкой. Я вырываюсь, но мои попытки тщетны – я потеряла слишком много крови, а Ларс слишком силен. Лэтам уходит в кухню, и я слышу, как он открывает и закрывает шкафы. У меня сжимается сердце. Наверное, он ищет предметы, которыми они будут меня пытать.

Я поворачиваюсь к Деклану – он неподвижно сидит в углу, окруженный битым стеклом. Вид у него затравленный, на лице написано раскаяние. Он стал моим проклятием, но он также и мой последний шанс на спасение.

– Ты так и не ответил на мой вопрос, – тихо говорю я. – Были ли у тебя вообще какие-то чувства ко мне?

Он вздрагивает. Неуверенно смотрит на мое запястье. Гадает ли он сейчас, что означает моя метка любви? Означает ли она, что я все-таки в него влюблена? Можно ли использовать это, чтобы спастись?

– Мы столько всего пережили. Деклан, пожалуйста.

Он переводит взгляд на Ларса, который перебирает кости в своей заплечной сумке. Пальцы Деклана сжимают осколок стекла. Я ободряюще киваю – если он сможет вывести Ларса из строя, наши шансы на спасение возрастут. Без своего Костолома Лэтам уже не будет так силен.

Деклан молниеносно вскакивает на ноги, однако вместо того, чтобы атаковать Ларса, кидается к дверям. Последняя моя надежда гаснет, и меня обжигает жгучая ненависть. Мне следовало бы понять, что он бросит меня и попытается спастись сам.

Деклан распахивает дверь, выбегает.

– Помогите! – вопит он. – Кто-нибудь, помогите! Мы… – И, задохнувшись, падает на пол. На пороге стоит Ларс, его сумка с костями раскрыта, а между большим и указательным пальцами зажат сломанный позвонок. Он переломил Деклану хребет, понимаю я, и к моему горлу подкатывает тошнота.

Из кухни выбегает Лэтам, его лицо искажено яростью. В одной руке он держит деревянный молоток, в другой – длинную иглу.

– Идиот! – орет он на Ларса. – Ты дал ему сбежать?

У Костолома делается каменное лицо. Он сует руку в свою суму и достает горсть костей.

– В городе полно Хранителей, – напоминает он. – Лучше убей ее сейчас.

Лэтам смотрит в окно и стискивает зубы.

– Слишком поздно. Сейчас сюда войдут Гвардейцы.

Он наклоняется и сгребает в охапку бездыханное тело матушки. Я толкаю его ногу плечом, пытаясь остановить его, но он ударом в висок отбрасывает меня в сторону. Мою голову простреливает боль, я чувствую на языке что-то соленое и не могу понять, что это: слезы, кровь или и то и другое.

Лэтам тащит матушку к двери.

– Не забирай ее, – рыдаю я. – Пожалуйста.

Он смотрит на меня и улыбается.

– Скоро увидимся, Саския, можешь не сомневаться. – Он выходит, и я остаюсь одна, не понимая, как мое разбитое сердце еще продолжает биться.

Саския

Я пытаюсь выбраться из темных глубин, но меня все тянет и тянет вниз.