Закон притяжения. Его студентка

Мужчина плотоядно оскалился, продолжая чуть заторможенно таращиться на Лену. Секунду спустя, его жесткие губы невероятно мягко коснулись уголка ее рта, пробуждая к жизни тысячи нервных окончаний. Оголяя их.

Надрывное дыхание Макарова обожгло щеку, а ответ заставил оцепенеть:

— В таком случае я проверю кое-что, — пользуясь растерянностью девушки, он таки добрался до ее черных трусиков, — и возможно, назову тебя… лгуньей!

Воздух мигом вышибло из легких, а окружающие предметы начали стремительно терять свои четкие очертания. Потому что перед глазами все поплыло и стало растворяться, когда его пальцы настойчиво юркнули под ткань кружева. Туда, где было сейчас чертовски горячо. И до безобразия мокро.

Буквально сгорая от стыда, Лена трясущейся рукой вцепилась в запястье Виктора, намереваясь оттолкнуть. Предвидя это, он настойчиво провел пальцем вдоль ее изнывающей плоти. И острые иголки наслаждения пронзили девушку своим похотливым жалом. Застонав вслух, она крепко зажмурилась и запрокинула голову, будучи не в состоянии совладать со своими эмоциями.

— О, да, детка! — сквозь морок сознания услышала его срывающийся от напряжения голос. — Вот так!

«Боже, как приятно! Как сладко! Как горячо! Но… теперь он понял, что и я хочу его! Что теку от его прикосновений и слов, как маленькая прожженая повернутая на нем… сучка!»

Девушка с трудом разлепила потяжелевшие, почти свинцовые веки:

— Это… еще… не значит, — бормотала она бессвязно, пытаясь хоть как-то оправдать бесстыдную реакцию собственного тела и невольно всхлипывая в такт его скользящим движениям, — что я… упаду… к твоим… ногам!

— Конечно нет! — снисходительно прохрипел мужчина, наглея и стремительно увеличивая интенсивность своих ласк. — С некоторых пор, знаешь ли… я и сам не против рухнуть… к твоим!

— Что? — Белова шокированно уставилась на преподавателя.

Но тот лишь хрипло рассмеялся и поглотил ртом мочку ее уха вместе с золотой сережкой:

— Ты прекрасно меня слышала!

— Да! Но…

— Никаких «но», девочка! Больше никаких!

Лена дернулась чувствуя себя так, будто поднесла палец к электрической розетке. Коротнуло ее знатно и немедленно. Услышав очередной стон своей студентки, Макаров направил пальцы (которыми продолжал ласкать ее) чуть ниже и остановился прямо напротив ее влажного входа.

Белова замерла, забывая дышать. Мужчина же принялся остервенело, но крайне осторожно поглаживать девушку практически изнутри. Вдоль. По кругу. По узкому контуру. Прямо там.

— Знаешь, каково осознавать, что никто… никто кроме меня здесь еще не был?

— Нет! Я не…

— Малышка, да от этого же просто крышу рвет! — легкий нажим в самую ее девственную сердцевину, от которого реальное девичье сердце едва не выскочило из груди. — От этого жестко ломает и наизнанку выворачивает!

— О, Боже! — пискнула Лена, отчаянно вцепившись в дверную ручку автомобиля. Да так сильно, что онемели пальцы. — Виктор Эду…

— Только попробуй назвать меня по отчеству!

— Вик! — закричала Белова, теряясь в ощущениях и ерзая на кресле.

— Ох, Лена, Лена! — вкрадчиво хрипел ей на ухо мужчина, вновь накрывая пальцами ее пульсирующую плоть, и увеличивая силу нажима. — Я столько времени потерял, запрещая себе даже думать о тебе, как о девушке, а не о малолетке! Постоянно сдерживался, пытаясь поступить по совести! Сбился со счета, сколько раз давал тебе шанс, прожить эту жизнь правильно, беззаботно… без меня! И что в итоге? Мы профукали все шансы, детка! Спустили их в унитаз! Ты вновь в моих руках! Сводишь с ума своими стонами! Скоро кончишь! И как только это произойдет, пути назад не будет! Да что там? Его уже нет!

— По… почему? — глухо отозвалась она, чувствуя дрожь во всем теле и невольно раскрываясь навстречу его греховно-горячим пальцам.

— Потому что, теперь ты моя! — голос Виктора звучал очень грубо, пугающе. — Без вариантов! Осталось только отвезти к себе домой и сделать тебя женщиной!

— Но…

— Ш-ш-ш!

В следующую секунду Макаров буквально впечатал Лену в спинку пассажирского кресла, и жадно набросился на ее рот жестким требовательным поцелуем. Подчиняя своей воле. Запрещая дышать без его позволения. А она… она не могла даже ответить на столь дикую примитивную ласку.

Низ живота скрутило сладким спазмом. Глухо вскрикнув прямо в губы преподавателя, Белова забилась в судорогах. Лоб, шея и спина стали липкими от выступившей испарины. Мышцы пресса горели от напряжения. А ног Лена вообще не чувствовала. Зато прекрасно чувствовала свое сердце, надрывно тарахтящее за ребрами. Ее бедный пульс стучал где-то в висках.

«Господи, дай мне сил не сойти с ума! И не заорать о своей любви к нему, надрывая глотку! Да, люблю! Люблю! Люблю! Но говорить не стану!»