Закон семьи

Эти мужчины были внутри с самого начала или только что вошли? Хульда не знала. Но сейчас ей действительно стало страшно. Она поторопилась убраться подальше от драки, бросилась к двери и вдруг почувствовала тупой удар в висок. Опешив, она схватилась за голову и осмотрелась, но человек, ударивший ее локтем, протискивался дальше, кидаясь в толпу и не заботясь о том, кого он задел.

У Хульды возникло чувство, что она наскочила на стену. Перед глазами заплясали искры, потом все потемнело. Она опустилась на колени, силясь не упасть в обморок. И почувствовала сквозняк – дверь снова отворилась.

– Полиция! – гаркнули мужчины в форме. – Немедленно прекратить! Очистить помещение!

– Хульда! – прокричал вдруг кто-то в самое ухо.

Все плыло перед глазами, но, тем не менее, Хульда узнала Эмми. Губа девушки кровоточила, одна лямка на платье была оторвана и свисала.

– Быстро, пошли отсюда! – прохрипела Эмми, и обе, пошатываясь, двинулись к выходу. Герти нигде не было видно, видимо, она успела выбраться.

На темной улице стояли три зеленых автомобиля с крытыми железом кузовами, несколько полицейских с дубинками ждали на тротуаре. Один из них держал за ворот молодого человека в рубашке, похожей на ту, которая была на парне, завязавшем драку, у его ног в свете фонарей блестел валявшийся на асфальте кастет. Второй полицейский надевал на молодого человека наручники. Тот ругался, но не оказывал сопротивления.

Когда Хульда и Эмми проходили мимо, он умолк, смерил Хульду взглядом и плюнул ей под ноги.

– Еврейская свинья, – бросил он.

Полицейские лишь засмеялись, никто его не одернул. Один из них сказал:

– Ты прав, приятель. Мы лишь выполняем наш долг. Так что давай полезай в машину.

С добродушной усмешкой он затолкал мужчину внутрь и захлопнул дверь.

Колени Хульды дрожали, пока Эмми вела ее. За углом следующей улицы она присела у ворот дома на каменную стену, сумка плюхнулась на мостовую.

– Боже мой, Хульда, ты попала в центр заварухи, – заметила Эмми. Вытащив из-за корсажа не совсем чистый платок, она вытерла им кровоточащий висок Хульды. Хульда дернулась.

– Тебе нужно к врачу, – проговорила Эмми.

– Не-а, – беспечно ответила Хульда. – Обойдусь. Дома я сама посмотрю и почищу рану. А с тобой все в порядке?

Эмми кивнула. Светлые слипшиеся волосы свисали вдоль узкого лица. – Сегодня да, – сказала она, облизав лопнувшую губу: – Слушай, раз уж ты спросила… Ты наверняка знаешь место, куда можно… обратиться с женским недугом?

– С женским недугом? – Хульда задумчиво глядела на окровавленный платок в руках Эмми. – Ты имеешь в виду… беременность?

– Упаси бог! – махнула рукой Эмми. – Я не такая дура. Но со мной что-то не так… там внизу. – Она указала кивком головы. – Недержание, понимаешь, как протекающий котелок.

Хульда понимающе кивнула.

– Я думала, такое бывает только с женщинами, которые слишком часто рожали, – удрученно сказала Эмми. – Со старухами, понимаешь?

– К сожалению, не только, – возразила Хульда. – Во время учебы в женской клинике я встречала много девушек с такой же проблемой. Это издержки твоей… твоей профессии. Что-то вроде износа.

– Наверное ты права, – раздосадовано согласилась Эмми. – Я постоянно прошу мужчин быть осторожнее, но знаешь, кто платит, уверен, что ему можно с тобой делать все что угодно.

Хульда вздохнула:

– Отправляйся в женскую клинику на Артиллерийской улице. Главный врач слывет настоящим благодетелем и внимателен к женщинам, оказавшимся в беде. Утверждают, будто иногда при выписке он дает нуждающимся женщинам деньги. Там тебе помогут.

– Спасибо, – Эмми встала, – всего доброго, Хульда.

– Тебе тоже.

Хульда смотрела вслед девушке, пока та не скрылась в темноте. Посидев еще какое-то время, она глубоко вдохнула холодный воздух, пахнущий костром и бензином. Потом осторожно встала. Ноги сами понесли ее. Пошатываясь, она направилась в сторону станции «Биржа», стараясь не думать о ненависти в голосе дебошира, оскорбившего ее. Еврейская свинья!

Рядом с ней ветер гнал по улице тряпку, красную с белым кругом, разделенным черными концами угловатого креста. Тряпка была похожа на флаг, этот флаг преследовал Хульду, как верный пес, ластился к ее щиколоткам и улетел только когда она достигла входа в здание вокзала.

Ночной поезд промчался в темноте над ее головой. Металл скрипел о металл, тягуче и жалобно – это было нескончаемое пение большого, никогда не умолкающего города.

9

Пятница, 26 октября 1923 г.

Маргарет Вундерлих с воодушевлением разбила яйцо, так что несколько капель желтка разлетелись и приземлились на тарелку Хульды.

От запаха Хульду чуть не стошнило, но хозяйка не смутилась, выковыривая из белой скорлупы большую порцию перламутровой ложечкой, которая испокон веков использовалась в семье Вундерлих для яиц, потому что другие приборы портили их привкусом серебра. Отправив ложку в рот, она с наслаждением смаковала белок, в то время как Хульда быстро приложила к губам платок и сделала большой глоток кофе.