Закон семьи

Хульде редко попадалось такое количество разношерстной публики одновременно. Некоторые мужчины были в кипе, но сняли длинные сюртуки и закатали рукава, что делало их более молодыми и менее серьезными. Были рабочие в своих традиционных грубых башмаках со стальными носками и в засаленных кепках, ухарски сдвинутых на затылок. Они поигрывали подтяжками, дымили папиросами и чокались бутылками с пивом. Женщины были в большинстве своем одеты очень смело, но не в элегантные шелка, а в жалкие рубашки и дешевый люрекс. У многих лица были до того ярко размалеваны, что о естественных чертах лица можно было только догадываться.

Сцена отсутствовала, на истоптанных половицах рядом с барной стойкой играл мужской квартет. И как играл! Эта музыка растопила бы и камень. Пот выступил на лбу кларнетиста, он, казалось, вкладывал всю душу в звуки, которые извлекал из инструмента. Скрипач пиликал так старательно, что струны смычка то и дело лопались, однако это ни в коей мере не умаляло красоты музыки. Маленький мальчик дул в расческу, а худой нескладный парень колотил по клавишам видавшего виды пианино. Порой в недрах инструмента что-то дребезжало, но мужчину это не сбивало, а выкрики публики подбадривали.

Гости танцевали, не придерживаясь никаких правил. Все вертелось и скакало так задорно в этом узком помещении, и Хульде не терпелось присоединиться. Тяжелую сумку она поставила в темный угол. Хульде сегодня так стремительно пришлось бежать на вызов, что она не успела надеть форму, и потому на ней была сейчас юбка ниже колена и свитер с глубоким вырезом. Стянув с головы платок, она поправила черные волосы до плеч. Взгляды и одобрительные улыбки мужчин не остались незамеченными. Воодушевленная улыбками и одобрительными взглядами мужчин, Хульда присоединилась к танцующим. Запрокинув голову и закрыв глаза, она слилась воедино с ритмом музыки, которую играл ансамбль. Все тело, до последней клеточки, слилось с музыкой, двигалось под ее руководством. Хульда наслаждалась. Как говорила Тамар? Дьявол не дремлет, он хотел полакомиться ее легкими и сердцем? Что ж, в порыве восторга решила Хульда, если здесь дьявол, то пусть он мной владеет. Он ей не страшен, и для защиты не нужны ни кресты из сажи, ни строгие раввины. Она была свободна.

– Я вас знаю, – неожиданно шепнул на ухо чей-то голос, и она удивленно распахнула глаза.

Перед ней стояла худощавая молодая женщина в блестящем платье чарльстон. У Хульды было похожее, как и это, изысканное на первый взгляд, а при более пристальном изучении весьма простенькое.

– В самом деле? – неуверенно спросила Хульда. Она не помнила, встречала ли уже эту женщину, и если да, то где.

– Вы Хульда Гольд, – сказала женщина, тряхнув светло-пепельными волосами и улыбнувшись. – Вы принимали роды у моей сестры прошлой зимой. Ее зовут Эдит Шлеммер, а меня – Эмми.

– Верно, – вспомнила Хульда.

Эмми вытянула ее из скопища танцующих и предложила:

– Хотите вина?

– Спасибо, – поблагодарила Хульда.

Хульда выпила, стараясь не замечать кислый привкус, и вернула бокал Эмми.

К ним присоединилась миниатюрная брюнетка в чересчур облегающем платье.

– Моя подруга Герти, – представила ее Эмми. – Герти, это фройляйн Хульда, она спасла жизнь моей сестре.

– Не преувеличивайте, – отмахнулась Хульда, – и пожалуйста, называйте меня просто Хульда, фройляйн тут не к месту.

Обе девушки засмеялись.

Эмми покачала головой:

– Нет, правда, малыш застрял и сам бы не смог выбраться наружу. Только благодаря Хульде с ее чудодейственным приемом, который она применила на пару с доктором, он вышел.

Герти визгнула и отмахнулась:

– Хорошо, что я этого не видела.

Теперь Хульда все вспомнила. Ребенок вошел в родовые пути лицом кверху. Роды затянулись. После двадцатичасовых схваток ей пришлось позвать дежурного врача, доктора Шнайдера, что она сделала с большой неохотой, ибо он был в ее глазах самовлюбленным павианом, только и ждавшим, что акушерка совершит ошибку. Но в том случае она приняла правильное решение: совместными усилиями применив пугающий, но эффективный прием Кристеллера, они спасли мать и ребенка.

– Как чувствует себя малыш? – поинтересовалась Хульда.

Она покосилась на вино в руке Эмми и та, заметив это, со смехом протянула бокал:

– Это тебе! У малыша все хорошо! Он уже ползает по комнате и сводит мою сестру с ума своим лепетом. – Эмми на миг замолчала, а потом грустно покачала головой. – Он свет ее очей, тем более сейчас, после случая с Альбрехтом.

– Альбрехтом, ее мужем? Что с ним?

– Мертв, – невозмутимо ответила Эмми, но от Хульды не ускользнул предательский блеск ее глаз. – Взрыв на фабрике, раз и все. Даже положить в могилу нечего – ничего от него не осталось.

– Эмми, не говори так, – тихо сказала Герти, положив ей руку на плечо.