Законы стаи

Про драгоценность я подумал совершенно без юмора. Насколько мы успели узнать, книгопечатание появилось в мире сравнительно недавно, всего лет десять-двенадцать назад, и стоили эти первые книги вовсе не дешево. Во всяком случае, до идеи печатать и раздавать учебники бесплатно здесь еще не дошли.

Разумеется, у самого тинка Галуса было несколько книг, но ученикам в руки такую редкость не давали. А география и вообще не входила в список предметов, которые изучали дети лавочников.

Карта была ну очень уж приблизительной, и центр ее занимал огромный материк, который назывался Оривелла. Сейчас мы находились на нем. Я с любопытством рассматривал раскрашенный в несколько цветов лист. Кроме нашей страны было еще несколько государств и княжеств. Мелькнула мысль, что можно бы и не плыть на другой материк, а просто перебраться по суше.

Вот горный массив, который тянется к самому морю, за ним лежит местная великая пустыня, про которую тинк рассказывал какие-то сказки. Например, он был твердо уверен, что там обитают племена, которые умеют пить песок.

Разубеждать его я не стал. В моем мире, в наших старинных землеописаниях, тоже попадалась подобного рода чушь, о людях с песьими головами и людях ходящих на руках. Гораздо больше меня заинтересовали страны, лежащие на соседнем материке.

Тинк показал мне и Ладгардию, и Астанаджу, и даже, лежащую совсем уж на краю соседнего материка Ласкарту.

— Дикая страна. Там длинная и холодная зима, а летом не бывает ночи. Оттуда везут к нам лучшие меха для зимних одежд, сушеные коренья астиры и редкие красители. Конечно, не напрямую везут — слишком далеко она находится от нас. Все это поставляют в Ладгардию и только потом, небольшими частями, купцы привозят этот товар в столицу. Цены на него всегда высоки. Корень астиры стоит на рынке в два раза дороже золота.

— Что это за корень астиры? — полюбопытствовал я.

— Его добавляют в пищу, и он придает ей совершенно неповторимый вкус и аромат. Признаться, сам я ни разу не пробовал, — тинк был слегка смущен.

Вмешалась Мари. На русском, шепотом, она сказала:

— Возможно — какая-то пряность.

— Да, я понял, что пряность…

Пряность пряностью, но гораздо интереснее для меня было упоминание о том, что летом там почти не бывает ночи. Я вспомнил забавный стишок из интернета о романтических белых ночах Санкт-Петербурга:

белые ночи питерагуляют феи и франтики

и только жители кольскогогнусно ржут над романтикой

Мне доводилось видеть и эти самые знаменитые ночи, и даже гораздо более интересный полярный день. Была у меня однажды служебная поездка в Мурманскую область. Катящийся над горизонтом солнечный диск в два часа ночи — незабываемо. Получается, эта Ласкарта расположена в мире примерно там, где находится Ленинградская область или еще севернее.

Из урока географии я извлек весьма мало сведений. Узнал, что существует восемь сторон света, что моряки пользуются удивительным прибором под названием компас, выслушал несколько весьма бредовых историй о южных и северных племенах, и на этом, в общем-то все.

Впрочем, это и не удивительно. Сама карта содержала такое количество украшений, виньеток и портретов мелких вертанов, что ждать каких-то точных сведений было просто глупо. Кроме того, по всему листу были раскиданы изображения различных животных и крошечные фигурки людей.

Вертаны, кстати, местное название ветров. Они считались детьми богов и смертных женщин, и изображали их точно также как, на земле — в виде толстощекой головы дующей на что-то.

Мари, на удивление, принялась расспрашивать про эту самую пищевую добавку. Заодно вытягивая сведения о торговле с Ладгардией. А я как-то быстро потерял интерес и погрузился в свои мысли.

То ли раньше просто не хватало времени подумать, то ли я гнал от себя эти мысли…

Сейчас, под мерный рассказ тинка Галуса, я смотрел на примитивную и, наверняка, чудовищно неточную карту, разукрашенную изображениями полубогов, морского змея, якобы обитающего в океане, и прочих загадочных чудовищ и думал: «Мир… Целый мир открыт. По сути, у меня нет здесь долгов и обязательств. И Олла, и Мари — взрослые самостоятельные женщины. Я могу просто оставить им деньги и жить так, как мне заблагорассудится. Путешествовать, торговать, сделать себе состояние и ни на кого не оглядываться…»

Может быть, это говорили во мне раздражение и усталость от реалий этих проклятых Мормышек. Все же я прожил в своем мире достаточно большой кусок жизни, чтобы понимать: именно долги и обязательства привязывают нас к людям. Даже если они, эти самые долги, вымышленные. Отказавшись сейчас от них, я перестану быть самим собой.

И Мари, и Олла — сдерживающие факторы для меня. Кто знает, стал бы я так рисковать своей драгоценной новой шкурой в первом рейде, если бы не понимал, что утром мне придется посмотреть в глаза Мари? Возможно, я бы не отважился и, поддавшись инстинкту самосохранения, принял бы участие в ночной резне? Страх за свою шкуру присущ всему роду человеческому, и я вовсе не исключение.