Заложник любви

– Ну что вы! – с толикой удивления воскликнула Ермолаева. – Я, можно сказать, только сейчас с ним и познакомилась. Раньше я, конечно, слышала его фамилию. Аграфена Тихоновна как-то говорила, что отец Леонтия раньше работал вместе с Крутовым.

– В связи с чем она это говорила? – спросила Мирослава.

– Это у нее вырвалось, когда она в очередной раз сокрушалась, что Леонтий нигде не работает и вообще ничем полезным не занимается.

– А самому Леонтию Аграфена Тихоновна говорила, что не одобряет его образ жизни?

– А то! – воскликнула Ермолаева.

– И как реагировал на это Леонтий?

– Отшучивался, говорил, что она ему всю плешь проела.

– А у него что, была плешь?

– Не было у него никакой плеши! Если только на заднице! – в сердцах проговорила Фаина. – Ленивый он был. Вот эта лень, наверное, и довела его до проруби, – снова свернула девушка на версию самоубийства.

Мирослава решила, что пора закругляться и больше не стала задавать ей вопросов. Довезла Фаину Ермолаеву до дома и высадила почти что у подъезда.

Девушка рассыпалась в благодарностях.

– Не за что, – дружелюбно ответила Мирослава, попрощалась и выехала на дорогу.

Морис поджидал ее поблизости, и его автомобиль сразу же поехал за машиной Мирославы. Так гуськом они и въехали в коттеджный поселок, а потом и на свой участок.

«Ну что, нагулялись?» – было написано на морде кота, встречавшего их на крыльце.

Детективы прочитали это выражение одинаково и весело рассмеялись.

«Ничего смешного!» – дернул Дон хвостом и гордо зашагал в глубь дома.

Глава 9

Мирослава с утра пораньше сообщила Морису, что сегодня утром поедет в контору к бывшему совладельцу отца Леонтия по бизнесу господину Крутову.

– Почему господину? – не утерпев, улыбнулся Морис.

– Потому что гусь свинье не товарищ! – отрезала Мирослава.

Выяснять, кто есть гусь, а кто свинья, Морис не решился, боясь нарваться на не слишком вежливые разъяснения со стороны Мирославы. Вместо этого, решив разрядить обстановку, он спросил:

– Вы читали Генрика Сенкевича «Камо грядеши»?

– Он еще спрашивает, – фыркнула Мирослава.

– В наше время далеко не все читают классику, тем более польских писателей, родившихся в восемнадцатом веке.

– Все может быть, – не могла не согласиться Мирослава, – но он, хоть и родился в восемнадцатом веке, творил в девятнадцатом и к тому же был подданным Российской империи.

– Ну-ну, – улыбнулся он.

– Ни ну-ну, – ответила она, – а точно так! И Нобелевскую премию он получил как гражданин Российской империи. Кстати, с декабря 1896 года он был членом-корреспондентом и с ноября 1914 года почетным академиком Императорской Санкт-Петербургской академии наук по отделению русского языка и словесности.

– Хорошо, не будем спорить.

– Не будем, – охотно согласилась она и спросила: – Так что там не так с писателем Сенкевичем?

– С ним все так, – невольно улыбнулся Миндаугас. – Просто я хотел вам сказать, что люди, не имеющие приюта, имелись во все времена.

– Несомненно.

– Сейчас их называют не слишком-то красиво, я бы даже сказал, вульгарно. А вот Сенкевич в своем романе обозначил их как «людей без какого-либо занятия».

– Звучит красиво, но ничего не говорится об их бездомности. Эдак к их категории можно отнести и Леонтия Свиридова. Он тоже ничем не занимался в жизни.

– Почему же! – возразил Морис. – Он прожигал ее. И у него были средства на это прожигание.

– Согласна, Леонтию Свиридову не нужно было приходить к домам богачей, где «время от времени им выбрасывали объедки со стола рабов». Но заметь, это не спасло его от печальной участи.

– Увы, не спасло.

– А бомжей, насколько я понимаю, ты предлагаешь называть «лбкз»? – не удержалась она от шпильки в его адрес.

– Что? – удивленно переспросил ничего не понявший Морис.

– Это сокращение от «люди без какого-либо занятия», – пояснила она, старательно сохраняя на лице серьезное выражение.

– Ничего я не предлагаю, – ответил он, – просто просвещаю.

– Спасибо, благодетель! Но лучше накорми меня не духовной, а реальной пищей, то есть выдай мне на завтрак хотя бы корочку хлеба насущного, и я поеду отрабатывать деньги Аграфены Тихоновны Лутковской.

Морис посмотрел на нее с легким укором и сообщил, что сегодня на завтрак гречневая каша с котлетой.

– Можно даже без котлеты! – обрадовалась Мирослава, с детства обожавшая гречку.

Часовая стрелка остановилась на десяти часах утра, когда Мирослава открыла дверь в вестибюль здания, в котором располагалась контора Крутова. Здание было старым, построенным в начале прошлого века, но, в отличие от многих других, строилось, вероятно, на века, и его серый монолит внушал всякому взглянувшему на него чувство устойчивости и надежности. «Сумел человек правильно выбрать место для своей деятельности», – с невольным уважением подумала Мирослава о пока еще незнакомом ей предпринимателе.

У входа она обратилась к охраннику с вопросом, как ей пройти в контору Крутова.

– Представьтесь, пожалуйста, – вежливо попросил ее молодой парень в камуфляже.

– Мирослава Волгина, частный детектив, – ответила она.