Заложник любви

– Хорошо, – сказала Мирослава, – как вы думаете, Всеволод Анатольевич, могла ли какая-то из жен изменить Леонтию?

– Откуда же мне это знать? – искренне удивился Крутов.

– Ну да, – улыбнувшись, согласилась Мирослава, – но вы, скорее всего, должны знать, мог ли Леонтий свести счеты с жизнью из-за измены той или иной жены?

– Да никогда в жизни! – уверенно ответил Крутов.

– А как бы он поступил в этом случае?

– Лишил бы ослушницу содержания, и все дела, – проговорил Крутов спокойно.

– Вы не знаете, не произошло ли это в последнее время?

– Леонтий об этом ничего не говорил. Но если бы подобное произошло, первой бы узнала об этом Аграфена Тихоновна.

– Вот как? – сделала вид, что удивилась Мирослава.

– Конечно. Ведь домашнюю бухгалтерию Свиридова ведет она.

– Я думала, что этим занимается Лия Артемьевна.

– Нет, – почему-то усмехнулся Крутов.

– Проблемами с женами Леонтий, наверное, мог бы поделиться с друзьями, – предположила Мирослава.

– Навряд ли.

– Почему?

– Потому что друзей-то у Леонтия как раз и нет.

– А как же Василий Кармазин? – спросила Мирослава.

– Вася? – удивился Крутов. – Да-да, Вася, – побарабанил пальцами по столу мужчина. – Я как-то совсем забыл о нем. Вам Аграфена Тихоновна сказала?

– Больше некому, как вы могли бы и сами догадаться, – улыбнулась детектив.

– Да, – кивнул хозяин кабинета. – Леонтий когда-то был очень дружен с Василием. Но потом все изменилось. И я даже не знаю, встречались ли они в последнее время.

– Почему же их дружба дала трещину?

– Потому что Васе некогда баклуши бить. Он сначала прилежно учился, потом начал работать. Женился, родились дети.

– Вы хорошо знаете Василия?

– Я его неплохо знал, пока они с Леонтием были неразлейвода.

– Всеволод Анатольевич, – неожиданно для Крутова спросила Мирослава, – а у вас есть дети?

– Почему вас это интересует? – в свою очередь, спросил Крутов.

– Просто, – уклончиво отозвалась детектив.

– Что ж, чтобы предотвратит все последующие вопросы с вашей стороны, проинформирую вас сразу: да, у меня есть дочь – Алина Всеволодовна Крутова. Она замужем за деканом одного из наших университетов. У них двое детей. И я очень люблю своих внуков. Так же, как и дочь. Алина работает здесь, со мной. Леонтий никогда не подкатывал к Алине. Скорее всего, потому что моя дочь была серьезной девушкой. И такой бездельник, как Леонтий, не имел ни единого шанса обратить на себя ее внимание.

– Строго.

– Однако это чистая правда.

– Хорошо, принимается. Но все-таки с Кармазиным Леонтий мог бы поделиться проблемами в личной жизни.

– Я почти уверен, что не мог, – не согласился с ней Всеволод Анатольевич.

– Почему?

– Потому, что вы не были знакомы с Леонтием и вам трудно поверить в то, что, уже будучи взрослым, шесть раз женатым мужчиной, он оставался инфантильным подростком.

– Вот как?

– Да! Поэтому он не мог позволить другим, скажем так, мужчинам, не то что знать, но даже догадываться о его проблемах с девушками, если бы таковые имелись. Но я думаю, что все проблемы снимали деньги Леонтия.

– А душу открыть он никому не мог? – спросила детектив.

– Душу! – усмехнулся Кротов. – Как высокопарно вы выражаетесь.

Мирослава промолчала.

– Как это нелепо для вашего да и для моего понимания, но откровенничать Леонтий мог только с Аграфеной Тихоновной.

– Лутковская была его лучшей подружкой?

– Представьте себе! И впрочем, почему бы и нет. Вспомните, няня Пушкина Арина Родионовна была лучшей подружкой поэта. Чем же Аграфена Тихоновна хуже?

– Ничем, – согласилась Мирослава, совершенно неуверенная в том, что Пушкин считал свою няню подружкой в прямом смысле этого слова. – У меня к вам еще один вопрос: припомните, пожалуйста, вашу последнюю встречу. Может, Леонтий выглядел озабоченным?

– Вы знаете, – задумавшись на мгновение, ответил Крутов, – он скорее выглядел возбужденным.

– Возбужденным? – переспросила Мирослава. Она вспомнила, что все, с кем она уже успела поговорить, заверяли ее, что наркотиками Леонтий не интересовался.

– Что же могло вызвать его возбуждение? – поинтересовалась она у Крутова.

– Понятие не имею, – ответил он и признался: – Я даже тогда подумал, грешным делом, может, Леонтий взялся за ум и решил открыть свое дело.

– А что, у него были способности? Предрасположенность к чему-нибудь?

– Вообще, Леонтий был способным парнем. Ему все легко давалось. Но лень испортила его жизнь, – тяжело вздохнул мужчина.

– Выходит, вы, Всеволод Анатольевич, заподозрили, что Леонтий стоит на пороге новой жизни?

– Да, закрадывалась в мою голову такая мысль, – ответил Крутов, – но все оказалось совсем не так. Леонтий стоял на пороге смерти. Хотя ничто, уверяю вас, ничто в нашу последнюю встречу этого не предвещало.

Всеволод Анатольевич потряс головой, точно стряхивая морок, и проговорил:

– Больше мне вам сказать абсолютно нечего.

– Спасибо вам и за это, Всеволод Анатольевич, – поблагодарила Мирослава и направилась к выходу.