Заложники обстоятельств

Официант Влад, почти такого же возраста, как ребята за столом, питал симпатию к шумной компании, но знал, что ни большого счета, ни каких-либо чаевых ждать не стоит. Так и случилось: за весь вечер к столу, с трудом вмещавшему семерых, он поднес только два бокала светлого пива, один темного, маленький чайник зеленого чая и две порции чесночных гренок.

Последний третий стол, облагороженный присутствием людей, у самого выхода из паба заняли двое мужчин: не самые перспективные менеджеры не самой успешной компании, взявшие в привычку время от времени заканчивать свои рабочие будни в здешних стенах. Гриша и Слава случайно наткнулись на неприметный бар, как-то раз решив сократить длинный и утомительный путь от места работы до нужной остановки и завернув в тупик. Возвращаясь на основную дорогу, они попали под действие зазывающих чар иллюминации в виде пивной кружки и бутылки, то и дело наполняющей первую до краев. Единственная мысль, возникшая при этом, не удержалась в тесных пределах холодного и печального подсознания и вырвалась наружу:

– Может, по пивку? – спросил Гриша.

– А почему бы и нет! – поддержал его Слава.

Так мужчины вошли внутрь и остались довольными проведенным вечером. С тех пор два друга, обремененные каждодневными тяготами и заботами семейной жизни, как минимум раз в неделю посещали полюбившееся заведение, оставив за его дверями настырные мысли, неизбежно заполнявшие их головы как глав постоянно терпящих нужду семейств. Но совесть, скрупулезно отслеживающая количество и достоинство купюр в кошельках, не позволяла мужчинам уйти в полный отрыв от реальности. Поэтому их общая сумма по счету редко когда выходила за пределы трехзначной цифры.

Разочаровавшись чрезмерной бережливостью немногочисленных присутствующих посетителей и потеряв надежду на появление новых, три официанта вели оживленную беседу у стойки бара. Единственная среди них девушка в такие моменты возносилась на вершину высоченной громады из радости и восторга.

Ее в другое время неприметная персона попадала в столь желанное общество не просто мужчин, а «мужчин с идеальными параметрами, в полной мере соответствующими внешности голливудских кинозвезд и внутреннему миру, присущему лидерам или как минимум людям, близким к ним». Именно в таком ключе рисовались образы Тимы и Влада в идеализирующем воображении юной и неопытной Юлии, причислявшей себя к особам, лишенным шанса в течение более чем десятка секунд поддерживать увлекательную беседу с подобными юношами и с юношами вообще.

Причиной заниженной самооценки и развившихся на ее фоне скованности и неуверенности девушки стало твердое убеждение, с ранних лет навязанное ей родителями и пышущей красотой старшей сестрой, в том, что ее внешность – истинный образец куцости и недоразвитости.

– Возьми эту кофточку! Она точно подойдет тебе, – во время очередного рейда отоваривания в торговом центре говорила мама Юлии Оксана Филипповна, указывая на свободный серый джемпер мужского типа с длинным рукавом, – она удачно скроет твои выпирающие ребра и тощие руки.

– Тебе не стоит так ярко красить губы! – утверждала сестра девушки Полина при виде сочно алого контура ее приветливой улыбки.

– Сегодня по телевизору я услышала, что если в молодости женщина не красивая, то она становится красивой во второй половине жизни, – занудно-учительским тоном делилась Полина с младшей сестрой в следующий раз, – так что не расстраивайся, милая! И на твоей улице будет праздник… когда-нибудь потом.

В действительности приемлемая худоба, пшеничные волосы, ровный выбеленный тон кожи, мягко заостренные черты лица и светло-голубые зрачки, окаймленные темно-синей нитью в округлых глазах с короткими, но густыми насыщенно-коричневыми ресницами, при правильном оформлении в предметы элегантного женственного стиля могли бы сделать Юлию похожей на аристократку или звезду балета с выдающимися внешними данными. Но сложившаяся убежденность в своей невзрачности в конечном счете заставила девушку спрятаться за бесформенной одеждой, неизменно стянутой в скромный пучок прической и отсутствием макияжа.

Предательский румянец, проступавший при первом же слове, обращенным к ней Тимой или Владом, обнажал внутреннюю натуру Юлии, раскрывая все ее потаенные надежды и чаяния и давая повод молодым людям потешаться над девушкой. Такая потеха произрастала не из чувства злобы или желания откровенно унизить. Она была всего лишь попыткой скрасить свободные минуты скучающих юношей, заслуженно считавшихся привлекательными, но не в той степени, в какой представлялись в воображении своей мечтательной коллеги.

Оба молодых человека имели рост выше среднего, атлетическое телосложение и миловидные, почти женственные черты лица. Влад был коренастее и ниже, с темно-русой копной прямых волос и зачесанной наверх челкой, в отличие от белокурого Тимы с его вьющимися прядями, небрежно ниспадающими на высокий лоб.