Замена объекта

- А я почем знаю? - Я пожал плечами. - Может, ты ее ревновал, может, у нее появился новый любовник, и тебе это не понравилось. А может быть, она стала слишком требовательной, ей нужно было больше внимания, больше денег, она хотела быть не тайной возлюбленной, а полноправной законной женой и блистать не в московских бизнес-тусовках сомнительного качества, а в высшем свете на венских балах. Откуда я знаю, что там между вами происходило?

- Ты не смеешь!

- Папа, перестань. Сначала будут подозревать тебя, таскать тебя на допросы, выявлять твои связи, опрашивать твоих друзей и знакомых. Не жаловался ли ты на неверность Аллы или на ее чрезмерную настойчивость? Не было ли у тебя долгов? Все понимают, что в момент убийства ты был в гримерке, на виду у десятка человек, но неужели ты думаешь, что это освобождает тебя от подозрений? Такая штука, как наемные убийцы, в простонародье называемые киллерами, придумана как раз для таких случаев. Вот и будут выяснять, не искал ли ты выходов на киллера. Твоя связь с Аллой все равно вылезет наружу, о ней узнают все, в том числе и мама, скрыть тебе ничего не удастся. А потом знаешь что произойдет?

- И что же?

- Потом возьмутся за маму. И заметь себе, мы говорим сейчас нею моей маме, а о Татьяне Васильевне, жене не моего отца, а некоего Дорошина, который завел себе молодую любовницу.

- Не понимаю, к чему ты ведешь. Почему не мама, а жена Дорошина, и с каких это пор я перестал быть твоим отцом и превратился в некоего Дорошина? Что за бредни у тебя в голове, Игорь?

- Я тебе объясняю, а ты упорно не хочешь понимать. Татьяна Васильевна узнает, что у ее мужа есть любовница, представляющая реальную угрозу многолетнему браку. Или, как вариант, браку она не угрожает, но появляется риск для певческой карьеры Дорошина, потому что жизнь с молодой любовницей несет в себе угрозу режиму, здоровью и нервной системе великого певца, а это, в свою очередь, может сказаться на голосовом аппарате. А это - сам понимаешь - влечет за собой отмену выступлений, разрыв контрактов, потерю репутации и соответствующие финансовые потери, с чем Татьяна Васильевна смириться никак не может. И она решает избавиться от помехи. Она тоже была в момент убийства в гримерке? Пустяки, папа! Про киллера я тебе уже рассказывал. Маму начинают интенсивно допрашивать, может быть, даже берут под стражу и запихивают в общую камеру с уголовницами, наркоманками и проститутками, а тем временем пытаются выяснить у ее подруг и знакомых, знала ли она об измене мужа и как относилась к сопернице, не строила ли коварных замыслов устранить разлучницу и все такое. А Татьяна Васильевна вынуждена будет оправдываться, доказывая, что она ничего про любовницу мужа не знала и даже не подозревала, выставлять себя на посмешище, и все это будет для нее крайне унизительно. Ну как, впечатляет?

- Это возмутительно!

Ох, хороши в моем саду цветочки, а акустика в бассейне еще лучше. Папа говорил негромко, даже тихо, но «в маску», а когда задействован резонанс, то даже самый слабый звук, издаваемый без малейшего напряжения, разносится далеко-далеко. Дай-то бог, чтобы мама не услышала. Впрочем, дом построен с таким расчетом, чтобы на пути любых звуков вставали непреодолимые преграды: папа любит тишину, а уж когда он репетирует или думает, ему мешает каждый шорох.

- И у тебя язык поворачивается обвинять в убийстве не только меня, но и родную мать?! Не думал, что вырастил такого сына. Для тебя нет ничего святого!

Он что, действительно не понимает, о чем я ему толкую, или ловко прикидывается, переводя стрелки на меня самого и мою нравственную ущербность, как сделал это когда-то в театре?

- Папа, пожалуйста, возьми себя в руки и вникни в то, что я говорю…

Дверь, ведущая из коридорчика, соединяющего бассейн с домом, распахнулась, и появилась мама. Ну вот, дождались. Я так и знал, что ничего не успею. Надо было сразу брать быка за рога, но мне почему-то хотелось, чтобы отец сам понял, что мне нужно, и сам предложил помощь, потому я и вдавался в эти нудные и долгие объяснения.

- Володюшка, Егор, вы скоро? У меня все готово и остывает уже.

- Сейчас, мамуля, мы чуть-чуть передохнем, еще разочек зайдем в баню и прибудем к столу. Еще минут пятнадцать, хорошо?

- Хорошо, но не больше, блюда нельзя все время подогревать, они совершенно теряют вкус, - строго сказала мама и закрыла дверь.

Так, у нас цейтнот. Пора заканчивать с реверансами и переходить прямо к делу.

- Значит, так, папа. Все эти радужные перспективы, которые я тебе нарисовал, стали возможны только благодаря твоей неискренности, проявленной после убийства Аллы. Чтобы они не стали реальностью, есть только одна возможность: доказать, что преступление было направлено не на Аллу, а на ее водителя Николая, а Алла оказалась просто случайной жертвой. Тогда все подозрения в адрес Дорошина и его жены автоматически отпадают. Поэтому ты сейчас ответишь на все вопросы, которые я задам, и не будешь читать мне мораль и обзывать плохим сыном. Ты успеешь сделать это потом, в присутствии мамы. Договорились?