Заметки по пастырскому богословию

Кстати сказать, выражения «актуализация», «самораскрытие», «реализация» без особых уточнений являются ровным счетом ничего не говорящими, бессодержательными, несмотря на видимость «учености» и «философичности». Актуализироваться, реализоваться, осуществляться может то, чего не существовало в видимом міре до акта «реализации». Церковь же реально существовала и существует. Значит, реализовываться, актуализироваться может лишь ее сокровенная сущность как мистического

Тела Христова, или то Царство Божие, которое заключено глубоко «внутрь», в духовных недрах земной Церкви. Совершенно очевидно, что в таком случае эта «реализация» сокровенного может происходить только через посредство образов, символов. Боговдохновенную систему таких литургических образов и символов как раз и создали Василий Великий, Иоанн Златоуст, Григорий Двоеслов, другие литургисты древности. Так что, если выражаться категориями А. Шмемана, то сочетание экклезиологического восприятия (аспекта) Литургии и мистико-символического (мистериального) как раз и составляет lex orandi

Церкви, выражающий ее lex credendi особенно после Седьмого Вселенского собора и завершения Православного учения об образе.

Все это должен хорошо себе представить современный священник, чтобы со знанием дела противостоять в нужных случаях попыткам современных модернистов ломать и портить Литургию, другие основы и традиции церковной жизни. Ибо взятый без должной критики «исторический подход» А. Шме­мана к Литургике приводит нынешних модернистов к отрицанию вообще священного, духовно-таинственного смысла Литургии и других Богослужений. А это в свою очередь ведет их к произвольному уродованию важнейших элементов Богослужения, что выдается за «литургическое творчество». Образчиком такого «творчества» является пропуск ектении об оглашенных (и связанных с нею тайных молитв очень важного содержания). Мало того, что тем самым теряется принципиально важное трехчастное

деление Литургии (Литургия оглашенных сливается с Литургией верных), но из Литургии выбрасывается символическое изображение Второго Пришествия и Страшного Суда, каковым и является, по единодушному толкованию святых отцов, возглас: «Оглашеннии изыдите... елицы вернии... Господу помолимся»³⁵.

Из того же модернистского арсенала и требование Богослужебного чтения Священного Писания (Евангелия на Литургии) на современном русском языке. Здесь явно непонимание церковно-славянского языка как системы словесных образов, выражающих не только прямой поверхностный, но и глубочайший духовно-таинственный смысл Писания. Последний совершенно теряется при переводе на современный русский.

Есть еще и требование упразднить «тайные» молитвы священника за Литургией, восходящие к тому же одностороннему

пониманию Евхаристии только как самовыражения «народа Божия», где все - «царственное священство»...

Нетрудно видеть, что для подобного рода «литургического творчества» никаких творческих способностей не требуется: это простая ломка и порча Богослужения в угоду профессорским теоретическим идеям, или, хуже того, - в угоду духу міра сего.

В Евангелии Спасителем неоднократно употреблены образы дерева, лозы - для пояснения сущности Церкви, Царства Божия. При подходе к мистическому и историческому (!) пониманию всей символики Церкви и в том числе символики Литургии, правомерно воспользоваться этими же образами. Подобно тому, как из малого семени вырастает дерево, виноградная лоза, из Тайной Вечери Спасителя с учениками и Богослужения первохристианской Церкви росло и выросло дерево церковной символики, ее Богослужения. И как от развитого, зрелого дерева с оформившейся кроной и в основном прекратившего внешний рост, но зато плодоносящего нелепо требовать такого же развития, какое наблюдалось, когда древо было еще ростком и бурно начинало ветвиться, так нелепо требовать такого же бурного развития «литургического творчества» в современной Церкви, какое наблюдалось в эпоху четвертого-пятого веков. То было время роста и формирования. Ныне время бережного сохранения выросшего с тем, чтобы питаться богатыми плодами древа церковной символики (в том числе и прежде всего - литургической). Ибо «всему свое время» (Ек. 3, 1)!...

Зрелое дерево (лоза) уже не меняет основных, существенных форм, и в то же время меняется в деталях (какие-то отростки засыхают, вырастают какие-то новые). За древом церковной символики тоже нужен уход. Но уход заботливый, знающего и любящего садовника, а не безобразника, ломающего и рубящего живое дерево по своей произвольной прихоти.